Еще одним хорошим примером того, что убеждения способны как ограничивать, так и расширять наши возможности, является история о «миле за четыре минуты». До 6 мая 1954 г. считалось, что четыре минуты – абсолютный рекорд скорости, с которой человек может пробежать милю. На протяжении девяти лет до того исторического дня, когда Роджер Баннистер преодолел четырехминутный барьер, ни один бегун не показывал даже близкого результата. Через шесть недель после рекорда Баннистера австралийский бегун Джон Ланди улучшил его результат еще на одну секунду. На протяжении следующих девяти лет около двухсот спортсменов побили когда-то недосягаемый барьер.
Я испытываю праведный гнев; ты раздражен; он делает много шума из ничего.
Я еще раз обдумал свое решение; ты передумал; он изменил данному слову.
Я нечаянно ошибся; ты исказил факты; он – отъявленный лжец.
Я способен войти в положение другого человека; ты мягок; он – «тряпка».
Освоившись с созданием однословных фреймов, вы сможете применять их ко всем ограничивающим утверждениям, исходящим от вас или от окружающих. Например, время от времени каждый из нас ругает себя за «глупость» или «безответственность». Попробуйте поискать другие определения, которые придадут более позитивный оттенок этим обвинениям. В частности, «глупый» может превратиться в «наивного», «невинного» или «рассеянного»; «безответственный» – в «свободомыслящего», «гибкого» или «неосведомленного» и т. д.
Вы можете использовать однословный рефрейминг и для изменения формы замечаний, которые вы делаете другим людям. Иногда полезно смягчить критичность высказываний, адресованных вашему супругу (супруге), детям, сослуживцам или друзьям. Вместо того чтобы ругать ребенка за «ложь», можно сказать, что у него «живое воображение» или что он «сочиняет сказки». Переопределение нередко позволяет достичь цели, в то же время исключив необязательные (часто совершенно бесполезные) негативные подтексты или обвинения.
Ребенка с избытком физической энергии, плохо подчиняющегося указаниям старших, лучше называть «энергичным», чем «неуемным». Плохо слышащего человека называют не «глухим», а «человеком с ухудшением слуха»; инвалида – не «калекой», а «физически ограниченным». «Уборщиц» и «дворников» можно объединить под названием «служба технической поддержки». «Сбор мусора» превращается в «заведование отходами». Цель смены ярлыков – помочь людям увидеть окружающих в рамках более широкой и менее оценочной перспективы (несмотря на то, что некоторые считают подобное переименование снисходительным и неискренним). В случае успеха этот прием позволяет человеку переключиться при восприятии и определении ролей с фрейма проблемы на фрейм результата.
• Абрахам Маслоу любил рассказывать старую историю о человеке, который лечился у психиатра. Герой нашей истории отказывался есть и ухаживать за самим собой, утверждая, что он уже труп. Психиатр потратил немало часов, безуспешно пытаясь разубедить пациента. В конце концов он спросил, может ли из мертвого тела идти кровь. «Конечно же, нет, – ответил пациент, – ведь у трупа прекращаются все физиологические функции». Тогда психиатр предложил в порядке эксперимента уколоть его булавкой, чтобы проверить, пойдет ли кровь. Пациент согласился – ведь он и без того уже был «трупом». Разумеется, кровь пошла. И тогда потрясенный пациент воскликнул: «Черт меня подери… у трупов ТОЖЕ идет кровь!»
В критике нуждаются только убеждения, а не люди, разделяющие их.
Событие, кажущееся нам невыносимо болезненным, если думать о нем в связи с нашими желаниями или ожиданиями, может выглядеть почти банальным, если сравнивать его со страданиями других людей.
Она как нефть на моих глубоких темных водах
Потратив большую часть рабочей жизни на то, чтобы не обмануть чужих ожиданий, я, по идее, должен уметь справляться и со своими собственными ожиданиями.
«Только когда упадет последний лист, умрет последнее дерево и поймают последнюю рыбу, мы поймем, что деньги нельзя есть»
"Прежде чем выйти из номера, запихиваю в задний карман джинсов два презерватива.Вдруг повезет?"Серьёзно? И этот человек - доминант?
Как жаль, что за деньги нельзя купить новую душу или изменить прошлое
Даже в детстве, моменты безмятежного счастья случались не слишком часто. Не так-то просто это было – выдернуть меня из невидимого стеклянного шара, за стенки которого не пробивались ни тепло, ни любовь. Я всегда оставался в нем один на один с самим собой, самый одинокий ребенок в мире. Но на природе я все забывал. Она служила мне прибежищем от кошмарных снов.
Британская литература? Наверняка сестры Бронте и Джейн Остин. Вся эта романтическая чушь с сердечками-цветочками. Плохо дело.
– Ты играешь? – Она кивает в сторону рояля.
– Да.
– Хорошо?
– Да.
– Ну, конечно. А есть на свете что-то такое, чего ты не умеешь?
– Да… но немного.
«Я никогда не поставлю свое сердце на кон в насквозь прогнившем казино под пафосным названием «любовь», никому не дам и грамма контроля над собой. Отношения всегда разрушают, и потом, когда ты оказываешься сидящим на обломках, в таком глубоком шоке, что даже слова застревают где-то внутри тебя, все проходят мимо. Глядят с осуждением и грозят пальчиком, говорят, что во всем ты виноват сам. Нет, этому не бывать. Проще пережить несколько недель и оставить все как есть.»
Напоследок хочу процитировать одно высказывание, которое навсегда запало мне в душу. Я немного перефразирую индейскую мудрость: «Только когда упадет последний лист, умрет последнее дерево и поймают последнюю рыбу, мы поймем, что деньги нельзя есть».
Вдвоем мы находились на священной земле, которой, согласно Оскару Уайльду, является настоящее, окрашенное печалью.
Стивен стал более мягким, спокойным, восприимчивым и расслабленным. В какой-то момент даже оказался возможен беспрецедентно откровенный разговор между нами, произошедший поздно ночью. Щедро и кротко он признал, что всем нам нужна была помощь, и ему гораздо больше, чем всем остальным; он не возражал против появления человека, готового мне помочь, при условии, что я буду все так же любить его, Стивена.
Трудно было бы представить более впечатляющую пару: неукротимый, но миниатюрный ученый, обездвиженный в своем кресле и широко улыбающийся, и рядом с ним – его высокий, застенчивый светловолосый сын. Стивен имел полное право улыбаться до ушей, довольный своим успехом. Возможно, в его улыбке была доля иронии. Юный иконоборец, непримиримый молодой социалист выдвинут правительством тори на получение одной из самых престижных почестей от монарха и обласкан правящими кругами, презираемыми им в молодости.
Ватикан – один из самых мощных и богатых городов-государств мира – находился под управлением человека, чье личное благочестие и мужество не вызывали сомнений. Тем не менее этот человек стремился наложить ограничения на свободу мысли, рассуждая так же односторонне, как и ученые, запрещающие нам задавать вопрос о цели творения.
За последние сорок лет прогресс понимания четырех фундаментальных физических взаимодействий дошел до такого этапа, когда появился реальный шанс сформулировать полную единую теорию поля, которая описывала бы все существующее во Вселенной. И тем не менее все это может быть стерто с лица Земли менее чем за сорок минут в случае ядерной катастрофы, а вероятность возникновения такой катастрофы, случайно или намеренно, пугающе высока. Завершая свою речь, он сказал о том, что это фундаментальная проблема, стоящая перед обществом, и она гораздо важнее любой идеологической или территориальной проблемы.
Хотя полгода назад шансы Стивена на поправку были ничтожны, он вновь сбил с толку пессимистов: выжил и вернулся на передовую линию фронта научной деятельности, разрабатывая теории на основе смутных предположений о воображаемых частицах, путешествующих в воображаемом времени в зеркальной Вселенной, которой не существовало нигде, кроме как в сознании ученых.
У всех на устах были слова «перестройка» и «гласность», их произносили с заразительным возбуждением, граничащим с эйфорией. «Что вы думаете об изменениях, происходящих в стране?» – спросили нас с Люси журналисты после публичной лекции Стивена. «Уже тот факт, что вы можете задать такой вопрос, доказывает значительность перемены», – ответили мы. Свобода слова, свобода от угнетения, свобода путешествовать были невероятно ценными для народа, вынужденного жить в холодном сером климате отрезанной от мира однопартийной страны.
Любовь многолика, как Агапэ, так и Эрос, и я хотела доказать свою любовь к Стивену, делая для него все возможное, но иногда эта любовь так запутывалась в сетях тревоги из-за ответственности за него, что было трудно понять, где заканчивалась забота и начиналась любовь.