Цитаты

«Меловой период позволил зародиться нашему чувствительному сознанию!»
– А с чего вы взяли, что люди чувствительны и сознательны? – немедленно парировал Малкольм. – Люди предпочитают никогда не думать сами, им это непривычно. В основном представители нашего вида просто повторяют услышанное... и очень огорчаются, когда наталкиваются на противоположное мнение. Человек отличается не сознательностью, а конформизмом, что подтверждают войны на религиозной почве. Другие животные сражаются за территорию или пищу, но единственное, неповторимое животное под названием «человек» сражается еще и за свою «веру». Дело в том, что вера определяет модель поведения, которая очень важна для эволюции человека. Но когда наше поведение ведет нас прямым путем к вымиранию, бессмысленно говорить о сознании. Мы твердолобые, самодовлеющие конформисты. Любое другое определение нашего вида есть не что иное, как тщеславный самообман. 

Изберите в комитет трёх человек - и, быть может, им удастся что-то сделать. Возьмите для этого десятерых - и дело пойдет куда медленее. А если в комитете будет состоять тридцать человек, то они и вовсе ничего не предпримут. При тридцати миллионнах же любое дело будет совершенно невозможным. Таково воздействие массовых, поточных производств - они не дают чему-то произойти.

Навязчивые идеи- это всего лишь разновидность вредных привычек.

Представители нашего вида не любят думать сами. Обычно они повторяют то,что говорят другие. А потом очень удивляются...если им возражают.

Большинство из того, что люди тебе говорят, на самом деле неправильно

С самого детства я всегда любил хорошие истории. Я верил, что они помогают нам стать лучше, исправить то, что в нас сломано и помочь нам стать теми, кем мы мечтаем стать. Ложь... в которой скрыта глубокая правда.

- В жизни тебя нередко будут пытаться лишить признания твоих заслуг.Не стоит отказываться от них самой.

«Всю твою жизнь люди будут постоянно говорить тебе разное. И на девяносто восемь процентов то, что они будут говорить, будет неправдой.»

Я даже удивился: до чего же много мы совершили такого, за что надо хвалить, а не наказывать.

Ещё ни одна эпоха не жаловалась на нехватку дураков и мерзавцев.

Он был мастер на внезапные переходы от возмущения к добродушию, от бешенства к спокойствию, от равнодушия к ярости. Мгновенные перемены настроения входили в систему приемов, которыми он сражал противников.

Я не люблю осенних дождей: в них мне остро чувствуется ненужность - ни для самой природы, уже не взыскующей, как летом, воды, ни для меня.

Еда с сегодняшнего дня еще больше отвечала оценке, данной ей некогда Баром: "Во-первых, дрянь, а во-вторых, мало".

Он черт не нашего Бога.

Кто-то назвал совесть чудовищем с зелеными глазами, другой вопил, что она когтистый зверь, скребущий сердце. А я скажу, что она единственный чуткий индикатор на любое маленькое горе, оказавшееся вне всеобщих понятий добра и зла.

- Врагам не помогают, если они в беде, врагов радостно добивают. Поступать иначе могут только сумасшедшие.
- Или святые.

Мужчины, к сожалению, слишком любят войну, чтобы им можно было поручить дело мира.

Извечная слабость женщины - безмерно преувеличивать достоинства мужчины.

Глупость рядового человека - его личное несчастье. Глупость политика - государственное преступление.

Но для женщины нужна психологическая фантастика. Если женщине говорят, что она красива, она сразу становится красивой.

Он сделал свою болезнь фактором мировой политики. Он бил карты разума куда надежней - тем, что лежал на кровати, что был слаб и что любое нежеланное известие могло его окончательно сокрушить. Нет, я не хочу сказать, что он притворялся, это была игра всерьез - на жизнь.

С самого начала его мучила двойственность. Он творил добро и зло одновременно, ибо каждое его действие, если оно шло на пользу своему народу, приносило вред всем странам, с которыми мы воевали.

Мне, впрочем, всегда казалось, что именно эта неприметность, эта привычка рядом с любым из нас стираться во второстепенность и является главной характерностью его характера. Он просто должен был быть таким, чтобы быть на своем месте.

Мы любим воображать наш мир собранием одномерных линий и однозначных поступков. Но одномерных линий нет, как нет человека с грудью, но без спины, как нет предмета без тени.

Если устроитель Вселенной реально существует, то надо посадить на скамью подсудимых и его - за то, что во всех явлениях мира он заложил двойственность.