— Извините, леди Рани. Сейчас в этом помещении появится третье прожорливое чудовище, — сказал я. — Невозможно не поддаться искушению.
— Ничего, — отмахнулась она. — Чудовищем больше, чудовищем меньше.
— Беда с этими ведьмами, — доверительно сказал мне Джуффин. — Слишком быстро перестают быть людьми.
Опыт - единственная драгоценность, ради которой живет человек, даже если сам об этом не знает.
Человек, - неожиданно мягко сказал Джуффин, - величина переменная. Когда кто-то все время поворачивается к нам одним и тем же боком, мы начинаем думать, будто неплохо его знаем. А однажды он развернется и - оп! - превратится в таинственного незнакомца.
...а потом решили махнуть рукой на орденскую карьеру и поженились. «Разрушить свою жизнь» — так это тогда называлось.
Дружба не измеряется числом совместных обедов; я всегда ценил людей, которые это понимают. Хотя обеды дружбе, безусловно, не вредят, кто бы спорил.
Почему-то принято считать, что любовь - это непременно светлое и прекрасное чувство, а уж быть объектом чьей-то любви - сплошное удовольствие. Увы, это почти всегда не так. Перекроить по своей мерке и оставить при себе - вот чего обычно хотят любящие, супруги или родители, без разницы. Честно говоря, даже не знаю, кто хуже.
Джуффин Халли считает, что иногда любому человеку полезно иногда почувствовать себя идиотом. По его мнению, это весьма освежает.
Когда человек по-настоящему тверд в своих убеждениях, обстоятельства обычно складываются так, что ему не приходится от них отступать.
Когда люди пытаются обмануть меня, я отношусь к этому с пониманием. Но зачем лгать самому себе?
В тот день, когда я начну страдать от нелюбезного обращения, мне придется наложить на себя руки, чтобы избавить этот прекрасный мир от очередного надутого болвана.
Беседа вдвоем и беседа втроем - совсем разные вещи, и те, которые вдвоем, обычно и есть самые интересные, так уж все устроено.
Всё, что взрослый человек делает с собой, со своей жизнью и смертью, он делает сам.
Я, если можно так выразиться, не могу простить своему прошлому тот факт, что оно у меня было. Не потому что оно мне не нравится, кое-что до сих пор очень нравится, а со всем прочим вполне можно жить. Но всё равно это довольно нелепо - иметь одно-единственное прошлое. Лучше уж вовсе никакого.
Полицейский, которого легко напугать, смешон; полицейский, равнодушный к чужому горю, страшен <...>
– И кто виноват?
– Никто, конечно же. Все, что взрослый человек делает с собой, со своей жизнью и смертью, он делает сам.
– Зато расхлебывать все это обычно приходится большой компанией.
Себе можешь не объяснять. А мне — будь добор.
Человек рождается одиноким; строго говоря, рождение - это и есть первый шаг навстречу одиночеству, таковы правила игры, в которую нас всех втянули, не спросив; жалобы не принимаются.
Если учесть, что все мы в той или иной степени подвержены заблуждениям, следует выбирать для себя убеждения, которые доставляют максимальное удовольствие.
Чтож лучше дать клятву честному глупцу, чем лживому мудрецу
Земля - штука особенная. Если о ней позаботится, то и она позаботится о тебе.
Ты, главное, не забывай о реальной действительности, не позволяй мечтам о будущей лучшей жизни тебя убаюкать, ибо, если ты это допустишь, другим ничего не будет стоить обмануть тебя.
«А у меня есть новое название для боли».
«Да? Какое же?»
«Стиратель. Потому что во время приступов она стирает все, и больше ничего для тебя не существует – ни мыслей, ни чувств. Только желание избавиться от боли. А когда Стиратель становится особенно силен, то уничтожает и все, что делает нас личностями, превращая в жалкие существа с самыми примитивными инстинктами, преследующими одну-единственную цели: спастись от этого ужаса».
Те, кого мы любим больше всего, часто оказывается куда более чужими нам, чем все прочие.
"... нет ничего опаснее силы, не имеющей морального стержня."