Серия «Лана Барсукова. Рассказы»
Иван Петрович в свои шестьдесят лет был хоть куда. Как говорится, хоть в пир, хоть в мир. Хотя так про людей не говорят, только про одежду. Но ведь, по сути, правильно. А вот жена подкачала.
Они были ровесниками. Но Иван Петрович старел постепенно, по плавной, даже, можно сказать, по пологой кривой. Жена же, Вера Семеновна, наоборот, долго хранила молодость, вызывая удивление и зависть окружающих, а потом просто рухнула в старость…
Кто-то ищет любовь во Всемирной паутине, а кто-то в заброшенной деревне. Где бы ни происходило действие, читатель неожиданно узнает себя, своих соседей, знакомых, родных.
Обаяние текста, острая наблюдательность, ирония и неповторимый юмор остаются с вами надолго после того, как перевернута последняя страница. Современные, умные, ироничные женщины, а возможно, и их мужья, друзья и любовники с удовольствием будут читать и перечитывать эти истории.
В шкафу нашлась тетрадка. Женщина 40+ узнала свой почерк. Она не особо любила компьютер, писала по старинке — от руки. Хотела выбросить, но по дороге к ведру открыла наугад. Нырнула в старую историю. Так и просидела около мусорного ведра, пока не прочитала все до конца. А дочитав, передумала выбрасывать. Отдала мне, зная мое любительское писательство: «Может, сгодится? История-то банальная, командировочная». Мне текст понравился своей наивностью. Я вообще считаю наивность проявлением ума, не...
Дуньку звали не Дунькой, а совсем наоборот — Элеонорой. Точнее, у нее было два имени. Одним — праздничным и заграничным — ее одарили родители в тайной надежде, что на дочке закончится серость, безденежье и какая-то тупая закольцованность их жизни, когда сегодня похоже на вчера так же, как на завтра. Ну сами посудите. «Элеонора отбросила вуаль и смело взглянула в глаза князя». Звучит? А вот «Элеонора сунула ноги в разношенные боты и погнала скотину со двора» — вроде как железом по стеклу. Так...
«Вот ведь как бывает», — думала Юля, разглядывая в Фейсбуке фотографии своей подруги Катьки. Из социальной сети на неё бил фонтан чужого счастья. Она задыхалась в его брызгах и чувствовала, как её знобит от зависти и несправедливости этой жизни…
Козлов Петя был каким-то невезучим.
Это он заметил ещё в детстве. Точнее, это открытие сделали его родители. И тут же по простоте душевной объяснили сыну, что с ним вечно что-то не так…
По улице брели две подруги. Хотя «брели» — это усреднение картинки. Их походки были не просто разными, но контрастными. Одна мерила путь волевым шагом, каким в советском кино ходили чекисты, а в постсоветском — бандиты. Другая поспевала, чуть прихрамывая, отставая на полкорпуса. И, пользуясь дистанцией, распределяла внимание между подругой и картинкой вокруг. Подруге, кажется, доставалось меньше…
Лиде хорошо, спокойно. Она думает о будущем. О том, как поведёт детей в Эрмитаж, как сфотографируется на фоне Медного всадника и разместит эту фотку в Одноклассниках. Но это как-то уж очень далеко. Лида приземлённая женщина, поэтому её натура просит приблизить горизонт будущего. И она начинает думать о завтрашнем дне. С утра надо встать пораньше, пока очередь в туалет поменьше. А потом она попьёт чаю из дребезжащих подстаканников, как в детстве — в состоянии полного кайфа. Только бы к ней в купе...
Уборки бывают разные. На разную глубину. Когда через час могут нагрянуть гости, уборка сводится к косметическим мерам. Всё, что выдаёт бардак, распихивают по укромным местам. Туда, куда неприлично заглядывать чужим людям, — в шкафы, под кровати, кто как привык. Людка, продавщица овощного отдела, в случае экстренной уборки прятала хаос в стиральную машинку или выкидывала на лоджию. Но бывает уборка по вдохновению, когда руки чешутся навести порядок, при котором жизнь вещей станет такой же...
Людмила Ивановна не могла прожить на пенсию. Это то, что роднило её со страной и делало типичным представителем своего поколения. Её ровесники могли любить или не любить Кобзона, поддерживать или ругать Зюганова и даже выражать симпатию к Навальному, но что у них было действительно общее, что роднило и сближало всех — от продавщиц до актрис — это катастрофическое неумение удовлетворять свои потребности за счёт пенсии. Пенсии не хватало…
Когда-то Лена была молодой. В общем-то, в этом нет ничего необычного, все, как говорится, там были. И никто не задержался. Всех утянул эскалатор жизни на вершину зрелости, а потом этот же эскалатор, словно надломившись, перегнется и потянет вниз, в преклонные годы, чтобы в конце пути сказать: «Сходи. Приехали». Лена еще находилась на пике этой жизненной горки, можно даже сказать, занимала самое удачное место – с высоты зрелости можно спокойно обозревать свою молодость и не особенно думать о...
Кто-то ради любви колесит по земному шару, а кто-то готов променять большие города на маленький остров. Где бы ни происходило действие, читатель неожиданно узнает себя, своих соседей, знакомых, родных.
Обаяние текста, острая наблюдательность, ирония и неповторимый юмор остаются с вами надолго после того, как перевернута последняя страница. Современные, умные, ироничные женщины, а возможно, и их мужья, друзья и любовники с удовольствием будут читать и перечитывать эти истории.
По мере взросления у Павла менялась мечта. И каждый раз она становилась всё проще, мельче и реальнее. Наверное, упрощение мечты — это и есть взросление. Процесс закономерный, хотя и печальный…
Лиза считала себя прогрессивной женщиной. Не в том смысле, что красила волосы в зелёный цвет или носила булавку вместо серёжки. Нет, этих вольностей она себе не позволяла, всё-таки работа в школе обязывала. Учительница должна быть образцом вкуса для детей, об этом Лиза помнила денно и нощно. Особенно учительница русского языка и литературы. В одежде и причёске Лиза придерживалась варианта молодёжного консерватизма, предпочитая традиционные платья и юбки, но с элементами кокетливого декора…