Мои цитаты из книг
Марина стояла у гремящей гусеницы поезда, размышляя о том, что, наверно, когда она сплетет кокон, то поспит немного и превратится в самолет.
Разговаривать с незнакомцами нельзя – это правило восьмилетняя Марина знает хорошо. Но в чужом большом городе, куда ее привозит поезд, спасая от бед и опасностей родного маленького городка, знакомцев у Марины нет. Зато ей встречается добрая и красивая женщина Бабочка, которая знает Толстого Дядю, сопровождавшего Марину в чужой город. Так что ничего страшного, если Марина неделю поживет у Бабочки, дожидаясь приезда мамы. Вот только чужой город уже раскинул сеть, как паук, и выжидает, когда в нее...
Марина чувствовала себя принцессой, но это ей не слишком нравилось. Ведь каждой принцессе полагалась своя горошина – порой невидимая, но ощутимая.
Разговаривать с незнакомцами нельзя – это правило восьмилетняя Марина знает хорошо. Но в чужом большом городе, куда ее привозит поезд, спасая от бед и опасностей родного маленького городка, знакомцев у Марины нет. Зато ей встречается добрая и красивая женщина Бабочка, которая знает Толстого Дядю, сопровождавшего Марину в чужой город. Так что ничего страшного, если Марина неделю поживет у Бабочки, дожидаясь приезда мамы. Вот только чужой город уже раскинул сеть, как паук, и выжидает, когда в нее...
Но у реальности на нас свои планы. И вот ты уже замужем за каким-нибудь Карабасом-Барабасом. И сидишь перед телевизором, ругая Страну Дураков, в которой живешь. Даже не понимая, что ты в ней главный дурак.
Разговаривать с незнакомцами нельзя – это правило восьмилетняя Марина знает хорошо. Но в чужом большом городе, куда ее привозит поезд, спасая от бед и опасностей родного маленького городка, знакомцев у Марины нет. Зато ей встречается добрая и красивая женщина Бабочка, которая знает Толстого Дядю, сопровождавшего Марину в чужой город. Так что ничего страшного, если Марина неделю поживет у Бабочки, дожидаясь приезда мамы. Вот только чужой город уже раскинул сеть, как паук, и выжидает, когда в нее...
У него есть два пути. Либо он будет искать детей с нарушениями свертываемости крови. Либо начнет кормить их антикоагулянтами и будет пробовать разные препараты. Я пока не понимаю, насколько он разбирается в медицине и химии. И точно не понимаю, в чем его конечный замысел. Он художник, он создает Ангелов. Нет. Он рисует Ангелов, – Логан надолго задумался, прикрыв глаза.
Чуть больше года проходит с момента ареста Инквизитора, и в Треверберге снова объявляется маньяк. Он убивает маленьких детей и возводит из них инсталляции, используя кровь в качестве краски. За специфичную технику его называют Рафаэлем. Детектив Аксель Грин берет это дело, еще не зная, насколько личным оно станет и сколько спрятанных в шкафах скелетов вытащит наружу. Опять.
– Ты отправляешь нас на войну?Старсгард снова посмотрел на Грина. Его не удивила некоторая фамильярность, хотя мало кто в управлении себе такое позволял. Его удивила формулировка, но он ничем не выдал своей реакции. Этот человек никогда не показывал того, что скрывал на душе.– Война становится войной тогда, когда начинают гибнуть дети. Все остальное – столкновение, операции, но не война. У нее нет лица и нет смысла, она приносит только хаос и разорение. Вспомни, Грин, каково это. Вспомни, что ты почувствовал, увидев первую жертву. Тот, кто делает это, должен быть нейтрализован как можно скорее. Воспринимай это как секретную миссию, которую невозможно провалить.– Слушаюсь, сэр.
Чуть больше года проходит с момента ареста Инквизитора, и в Треверберге снова объявляется маньяк. Он убивает маленьких детей и возводит из них инсталляции, используя кровь в качестве краски. За специфичную технику его называют Рафаэлем. Детектив Аксель Грин берет это дело, еще не зная, насколько личным оно станет и сколько спрятанных в шкафах скелетов вытащит наружу. Опять.
Отчет получился замечательным. Жаль, что написан он детской кровью и слезами взрослых мужчин.
Чуть больше года проходит с момента ареста Инквизитора, и в Треверберге снова объявляется маньяк. Он убивает маленьких детей и возводит из них инсталляции, используя кровь в качестве краски. За специфичную технику его называют Рафаэлем. Детектив Аксель Грин берет это дело, еще не зная, насколько личным оно станет и сколько спрятанных в шкафах скелетов вытащит наружу. Опять.
Война становится войной тогда, когда начинают гибнуть дети. Все остальное — столкновение, операции, но не война
Чуть больше года проходит с момента ареста Инквизитора, и в Треверберге снова объявляется маньяк. Он убивает маленьких детей и возводит из них инсталляции, используя кровь в качестве краски. За специфичную технику его называют Рафаэлем. Детектив Аксель Грин берет это дело, еще не зная, насколько личным оно станет и сколько спрятанных в шкафах скелетов вытащит наружу. Опять.
Доктор понимала психологические процессы, которые могут привести к такому результату. Но одно дело — понять, а другое — принять.
Чуть больше года проходит с момента ареста Инквизитора, и в Треверберге снова объявляется маньяк. Он убивает маленьких детей и возводит из них инсталляции, используя кровь в качестве краски. За специфичную технику его называют Рафаэлем. Детектив Аксель Грин берет это дело, еще не зная, насколько личным оно станет и сколько спрятанных в шкафах скелетов вытащит наружу. Опять.
Серия — это новый уровень, это долгосрочный хлеб для журналистов, это донор для истериков, это работа для полицейских.
Чуть больше года проходит с момента ареста Инквизитора, и в Треверберге снова объявляется маньяк. Он убивает маленьких детей и возводит из них инсталляции, используя кровь в качестве краски. За специфичную технику его называют Рафаэлем. Детектив Аксель Грин берет это дело, еще не зная, насколько личным оно станет и сколько спрятанных в шкафах скелетов вытащит наружу. Опять.
Городские жители зачастую не видели ничего интереснее их парка, идеального, но полностью искусственного.
Чуть больше года проходит с момента ареста Инквизитора, и в Треверберге снова объявляется маньяк. Он убивает маленьких детей и возводит из них инсталляции, используя кровь в качестве краски. За специфичную технику его называют Рафаэлем. Детектив Аксель Грин берет это дело, еще не зная, насколько личным оно станет и сколько спрятанных в шкафах скелетов вытащит наружу. Опять.