— И что нам делать?
Эль пожал плечами.
Мир спасать.
Очевидно же.
все взрослые все-таки остаются немного детьми, которые хотят, чтобы их жалели и гладили, можно даже без повода.
...иллюзии не любят некромантов.
Никто не любит некромантов. Даже сами некроманты.
— У меня приличный дом!
— Дом-то приличный, но вот серебряные ложечки в прошлый раз кто-то спер.
— Это было сто лет тому!
— Всего сто лет, думаешь, от вредных привычек так просто избавиться?
— Дорогая, у тебя такое выражение лица, будто тебя пучит, — сама леди Эрраниэль излучала спокойствие.
Очарование. [...]
— Меня не пучит. [...]
— Как знаешь, — легко согласилась леди Эрраниэль. — Но если все же пучит, у меня есть совершенно чудесное средство. Газы выйдут и все.
— У меня нет газов!
— А выглядишь, будто есть. Дорогая, в этом нет ничего стыдного, иногда лучше испортить воздух, чем кому-то жизнь.
будущее проистекает из прошлого. Хочешь понять, что происходит? Оглянись.
Глен демонстративно отвернулся и губу нижнюю выпятил. Вот и как это понимать? Взрослый мужик... неужели и вправду думал, что я остаток жизни буду по нему страдать? Нет, я страдала. Честно. Несколько дней. Потом тоже страдала, но уже по другому поводу.
И по третьему.
Жизнь, она вообще к страданиям располагает.
К чему мужа нервировать? Соседка, не та, которая рядом обреталась, а другая, с конца улицы, чудесная женщина, пережившая пятерых супругов, чтобы выйти замуж за шестого, как-то обмолвилась, что на самом деле мужчины — существа на редкость хрупкие. И волновать их не стоит, а то, глядишь, потом то сердце остановится, то печень отвалится, то еще какая напасть приключится.
Он то и дело укладывал руку на топор.
Хмурился. Шевелил густыми бровями. Губы оттопыривал.
В общем, старался как мог выглядеть еще большим идиотом, чем был. И надо сказать, у него получалось.
героизм, он такой, от откровенной дурости недалеко ушел.