Анна

– Ты... ты что тут делаешь?! – наконец, обрёл дар речи вампир.
– Сижу. А ты? – так же безразлично отозвалась девушка.
– А-а-а...
– Очень содержательный ответ. Зашёл поболтать? Или просто оголодал? Но моя кровь вряд ли придётся тебе по вкусу, так что поищи себе другую жертву.
Вамп со стуком закрыл рот и ошарашенно воззрился, не в силах осознать, что его не просто не испугались, но ещё и дерзят без всякой меры.
– Ты что, не боишься?!
– Нет, – покачала головой Айра.
– Даже зная, кто я?!
– А кто ты? – посмотрела она со слабой искоркой интереса. – Нет, то, что вамп, понятно. Я имею в виду имя: ты кто такой?
– Дакрал ван Свертен, – машинально ответил донельзя озадаченный вампир. – Высший Клан. Дом Свертен, Старшая семья.
– Звучит неплохо. А я – Айра.

Маг недоверчиво посмотрел.
– Легран в восторге?
– Ещё в каком. Он почти двое суток проторчал рядом с ней, надеясь, что девочка придёт в себя и расскажет, где нашла себе метаморфа. Благодаря чему Лоур внезапно обрёл весьма заинтересованного в исходе лечения помощника. Который, к тому же, не пожалел своих сил, чтобы девочка справилась.
Викран посмотрел совсем странно.
– С каких это пор Легран стал интересоваться здоровьем учениц?
– Ну, Айра – не обычная ученица, – хмыкнул директор и в подтверждении своих слов кивнул в сторону игольника. – Или ты не согласен? За кем ещё это милое растение стало бы так заботливо ухаживать? Посмотри, он её почти восстановил. Ещё пара часов, и она полностью исцелится.

Викран оторопело проследил за заметно удлинившимися усиками игольника и вдруг застыл, увидев, что они сплетались вокруг измученной девушки своеобразным коконом и с поразительной скоростью восстанавливали её истерзанную ауру.
– Такого не бывает, – деревянный голосом сообщил директору боевой маг. – Игольники умеют только забирать силу. Но никак не отдавать.
– Однако он это делает.

– Огэ, вы не могли бы отозвать своего дракона?
– Он не слушается, – деревянным голосом отозвался южанин. – Он отказывается подчиняться.
– Такого не бывает.
– Бывает, – неожиданно нахмурился дер Соллен. – Очень редко, но бывает, если есть причина, более важная, чем его собственная жизнь или жизнь хозяина. Я такое однажды видел.
Эльф сделал вид, что говорилось вовсе не ему, а господин Иберия, взъерошив макушку, недоумённо воскликнул:
– Но при чём тут Айра?!
– Она умирает, – неестественно ровно сообщил в пустоту лер Легран. – Что-то забирает её жизнь с такой скоростью, – что скоро даже двух метаморфов станет недостаточно, чтобы ей помочь. Огэ, ты видишь?
– Да. И чувствую через Зорга – её действительно будто высасывают изнутри. Причём, так быстро, что он сам уже на пределе. Если так и дальше пойдёт, мы потеряем её через час! Но я совершено не понимаю, куда уходят силы!

Айра судорожно вцепляется в густую шерсть, чтобы не упасть, и откуда-то твёрдо знает, что он хороший. Что он не тронет, поможет, спасёт. И унесёт её так далеко, что никакие преследователи не найдут. Ему можно верить. Правда. И его можно крепко обнять, больше не боясь смерти.
Почувствовав на шее цепкие детские пальчики и услышав слабое «спасибо», лесной хищник со странным выражением косит назад жёлтым глазом, но девочка совсем не боится. Не кричит, не плачет и больше не дрожит так сильно. А даже неловко улыбается, почувствовав его беспокойство, доверчиво устроившись на его спине и прижавшись мокрым личиком к жёсткой шерсти. Лёгкая, нежная, совсем ещё малышка. Но, наверное, все дети такие – наивные, хрупкие, беззащитные и поразительно чистые, совершенно не умеющие ненавидеть, но при этом полные какой-то необъяснимой, неистовой веры в чудо, в которое никогда не поверил бы ни один взрослый.

– ...Да не так, болван! Сколько раз тебе говоришь, что правая нога должна быть чуть впереди, а левая оставлена кзади! Локоть... локоть выше! Осанка! Правую руку прямее! Ещё! ЕЩЁ, я сказал!!! Оружие должно стать продолжением руки! Оно – это ты, независимо от того, что ты выбрал! Ты – это оно! Оно – ТЫ! Понял меня?!! Отвечай?!!!
–Да, учитель, – отозвался срывающийся мальчишечий голосок,.
– Тогда покажи, что ты понял! Покажи, что я не зря битый час тебя учу тут правильно стоять! И что тебе больше подходит рапира, а не веник для уборки! НУ?! Хедар! Модо! Даре!!! ЗАЩИЩАЙСЯ!!!..

– ...Слово своё держать надо, – наставительно заметил внутренний голос с неприятными старческими нотками. – Раз обещал сделать – делай. Даже если для этого придётся пожертвовать чем-то важным...

– Это ты опасен! – фыркнула травница, помогая Айре устоять на ногах. – Не видишь, что ли: не тронет он её! И никого не тронет, если она не велит! Правда, милая?
– Да, – кивнула девушка, кинув ласковый взгляд на нежно прильнувший цветок. – Он никого не тронет. Он просто не хочет умирать... и за это нельзя осуждать, потому что на его месте любой из вас стал бы защищаться. Если его не обидят, он никого не поранит. Но сейчас его надо вернуть в Оранжерею – без земли он долго не протянет, а моих сил намного не хватит.
– Я удивляюсь, как ты вообще стоишь!

Огонь горяч и яростен, Вода текуча и непостоянна, Земля тверда и непоколебима, а Воздух игрив и крайне переменчив.

– Простите, госпожа Матисса, а можно вопрос? – неожиданно заинтересовалась девушка. – Скажите, как вы выпалываете сорняки, если так любите растения? Вам их не жалко?
– Жалко, – призналась травница. – Но мы же не принимаем в Академию тех, кто по стечению обстоятельств не владеет магией? Какого бы рода и из какой бы знатной семьи они ни были? И не подбираем по дорогам нищих, не отдаём свои дома бездомным бродягам... так ведь?
Айра вынужденно кивнула.
– Да. Но причём тут сорняки?
– А при том, милая моя, что сорняки – те же бродяги. Да, они живые. Да, им тоже хочется света и тепла. Да, все они – такие же творения Всевышнего, что и все остальные: невинные и лишённые с Его точки зрения недостатков. Однако это совершенно не значит, что я позволю им заполонить мой драгоценный сад и вытеснить отсюда то, что я собирала и с таким трудом выращивала много лет. И это не значит, что им позволено устанавливать в моём доме свои порядки.