Только места в общей казарме. Казарма мужская, ей там не понравится. А если понравится, не понравится начальнику гарнизона.
Лучше прожить жизнь одной и в бедности, чем с отвратительным типом, вся внутренняя суть которого – сплошное уродство.
– Фьорда, давайте отложим более близкое знакомство до конца моего дежурства? – предложил он, безуспешно пытаясь из-под меня вылезти. – Моя кровать намного удобнее этого пола, поверьте. Своим предложением он себя немного реабилитировал в моих глазах. Какой заботливый – видит меня первый раз, а уже готов кровать уступить…
– Я сюда учиться приехала, – пояснила я, – а не личную жизнь устраивать. – Одно другому не мешает, – веско ответила Лусия. – Вот только подкормим тебя немного, чтобы не стыдно было мужу отдавать. А то с твоим питанием раз в неделю ты пока только некроманту можешь понравиться. И то не как будущая жена.
Он улыбнулся так, что все, совершенно все мысли вылетели у меня из головы. Лишь заклинание по очищению кишечника осталось. Наверное, слишком старательно я его учила.
Любовь. Что такое мужская любовь? Вот это, это самое… Пусть что угодно придумывают писатели, пусть что угодно снимают режиссеры, какие угодно мелодрамы, но любовь, мужская любовь – это именно желание… А если не желание, то пусть называют это чувство как угодно – привязанностью, симпатией, дружбой, нежностью, привычкой, обожанием… Но только – не любовью.
Она позволила поцеловать себя сразу вскочившему ей навстречу Бруно и любезно, но безо всякой улыбки поздоровалась с его бабушкой, а что касается фьордины Нильте, так ее опять демонстративно не заметили. Забавно, сестра еще не начала носить фамилию Берлисенсис, а уже заразилась от этого семейства избирательной слепотой.
Неужели он сам догадался, что нужно сделать? И все же ставить меня перед фактом как-то не очень красиво с его стороны. Мне хотелось бы… Хотелось бы чего? Настоящего признания в любви, настоящего предложения руки и сердца, настоящего кольца в бархатной коробочке и настоящей свадьбы, в конце концов.
– Фьорд Сореано, фьорда Венегас, обед стынет. – Зычный голос Арройо вывел нас из этого странного зыбкого состояния, в котором мы бы еще долго находились. – Фьордина Сореано, – поправила я, с трудом оторвавшись от созерцания собственного мужа, – я теперь фьордина Сореано. Со вчерашнего дня. – Поздравляю, – меланхолично ответил дворецкий. – Но это не повод морить себя голодом. Вам теперь вдвойне силы нужны будут. Семейная жизнь, знаете ли, требует их очень много.
Тот, кто с легкостью распоряжается чужими жизнями, не должен гулять на свободе.