Может, это риск, может, это самоубийство, однако больше мне ничего не приходит в голову. Я наклоняюсь к Питу и целую его в губы. Все его тело содрогается, но я не отрываюсь, пока хватает воздуха. Мои руки ловят запястья Пита. – Не дай ему разлучить нас. Тяжело дыша, Пит сражается со своими кошмарами. – Нет. Не хочу… Я почти до боли стискиваю его руки. – Будь со мной. Зрачки Пита суживаются до размера булавочных головок, быстро расширяются, затем возвращаются к нормальному размеру. – Всегда, – шепчет он.
Я еще слабо надеюсь, но в глубине души понимаю: все бесполезно. В прошлое нет возврата.
Впрочем, неправда, знаю. Он выдержит все, лишь бы прокормить свою мать, сестру и двоих младших братьев
Достаточно искры, чтобы вспыхнуло пламя.
Добрые люди норовят проникнуть тебе в самое сердце.
Отлично. Пойду скажу Питу, что я выбрала в союзники Долбанутого, Тронутую и восьмидесятилетнюю бабушку. Вот он обрадуется.
Я смотрю в эти голубые глаза, которые, сколько краски ни наложи, не станут смертельно опасными, и вспоминаю, как еще год назад собиралась убить его. Думала: Пит мечтает о том же. И вот как все изменилось. Теперь я сделаю все, чтобы он остался в живых, даже ценой моей собственной жизни. А все же внутри нет-нет и раздастся трусливый голосок: хорошо, что рядом – он, а не Хеймитч. Наши руки сами собой сплетаются. Какие могут быть споры! Конечно же, мы пройдем через это вместе, мы – единое целое.
Нам не остается ничего другого как шутить. Иначе можно сойти с ума от страха.
– У нее есть другой парень? – спрашивает Цезарь. – Не знаю, но многие парни в нее влюблены. – Значит, все, что тебе нужно, – это победа: победи в Играх и возвращайся домой. Тогда она уж точно тебя не отвергнет, – ободряет Цезарь. – К сожалению, не получится. Победа… в моем случае не выход. – Почему нет? – озадаченно спрашивает ведущий. Пит краснеет как рак и, запинаясь, произносит: – Потому что… потому что… мы приехали сюда вместе.
И когда он шепчет мне: – Ты меня любишь. Правда или ложь? Я отвечаю: – Правда.