– Способность к маскировке… – Визуальное исчезновение или отвод глаз. – Магистр Эристар будет счастлив...
Мы перевели взгляд на змейку, которая на наших глазах впиталась в мою кожу, превратившись в татуировку. Секунда, и она снова обрела объем, вернув себе форму браслета...
Я почувствовала давление на виски и непроизвольно схватилась за рукав Харна. Бросив на меня короткий взгляд, он мгновенно все понял. – Магистр Эристар, оставьте попытки залезть моему подопечному в голову. Это не удалось даже Тени...
"Мужчина должен быть чуть красивее обезьяны". Как по мне, Артем привлекательнее любого примата.
Целься в звёзды, девочка, а через забор уж перепрыгнешь!
— Девочка, ты о чем? Какой развод? Я тебе развода не дам! Не надейся! Ты что там себе надумала?
— Как же теперь мы будем жить?
— Как жили, так и будем. Одной любящей семьей, — ответил он безапелляционно.
— Ты надо мной смеешься? Какой к черту любящей! Свою любовницу ты к нам третьей возьмешь? Будем шведскую семью изображать? — возмущалась она.
— Хочешь, чтобы я поверил, что ты вдруг воспылала ко мне любовью?
— Почему вдруг? Это произошло постепенно!
— Кир, ты меня на дух не переносила, пока я тебя на курсы не устроил. И дальше бегала бы от меня. Или скажешь нет? — девушка в смущении потупила глаза, и Кирилл продолжил: — Так к чему этот цирк?
— Это не цирк.
Сейчас образование, умения и способности ничего не решают, всё решают связи. Ох! Говорили нам соседи наши Гринберги, уезжайте, детей спасайте, пока молодые! Мы не послушались. А евреи всегда самые умные были. Их надо слушать!
Любить можно только одну женщину, дорогой. Кто любит больше – это моральная проституция. Сердце не шлюха, чтоб перед каждым свое естество открывать.
Так часто, что другая на моем месте давно бы с ума сошла. И я сходила. Медленно. Каждый день. И ни одна живая душа не догадывалась об этом. Ни одна, кроме матери и сестры. Но и они предпочли сделать вид, что все позади и что все забыто. Так удобнее и лучше для всех. Единственное, что у меня оставалось – это танец. Там я могла быть сама собой или же, наоборот, кем-то другим. Взлетать к звездам и плакать взмахами рук-крыльев или полетом в высоком прыжке под громкие аплодисменты с очередной скалы прямо в пропасть собственных иллюзий, а потом собирать цветы на сцене, грациозно кланяться и с улыбкой идти за кулисы.