"Что если мы друг другу не подходим? Я не жду заверений в вечной верности или штампа в паспорте. Хотя нет, жду! Но любви нужна свобода, а любви Макса и подавно. Он не домашний мальчик. Ни разу. Все это пугает меня. Но прямо сейчас у меня нет сомнений."
"После всего увиденного на той парковке... я как никогда понимаю, что семья, она должна быть такой. Чтобы все трудности - рука к руке, нога к ноге, шаг за шагом. Чтобы тебя любили таким, какой ты есть. Чтобы не насаживали никаких стереотипов, но объяснили, что значит быть "порядочным" человеком. Порядочный человек не ударит отца. Даже если... отец ГОВНО! Он не сопротивлялся и я... просто им горжусь...Макс, он такой… Как его можно не любить?! Я его люблю, и мои родители, знаю точно, тоже полюбили бы!"
"Чмокает меня, балуясь и не позволяя поймать её губы.
— А ты какой муж?
— Я ещё не знаю… Кажется, «каблук».
— Ой… — тянет за ухо меня Яся. — Пикаперская твоя душонка!
— Ну, могу я будущую жену попикапить, «чотакова»? — уворачиваюсь от неë.
— Пой тогда…
— Опять?
— По-о-ой…
— «Ты тa, o ком бьётся в мoeй груди… Я улетаю…»"
"— Клянешься ли ты, Ярославна Алексеевна, любить меня вечно, не взирая на то, что я Гад? — дурачусь я.
— Клянусь! Клянешься ли ты, Иван Алексеевич, любить меня вечно? Не взирая на то, что я Змеища?
— Клянусь!
— И пусть отсохнет член у того, кто нарушит эту клятву! — пафосно завершает Яська, грозно нахмуривая брови.
— Эй! Меня где-то кинули в этой клятве. - Хихикая ловит мои губы, продолжая снимать."
"Обидели ли меня слова отца? Бес всегда говорил, что «ублюдок» — это не оскорбление для того, кто рожден с этим клеймом. Он не виноват в этом. Это оскорбляет только того, кто произносит это слово. Так как это говорит о том, что для него дети бывают второго сорта. И это фу… Я согласен с Бесом. Мне неприятно, что Алексей Михайлович опустился до такого оскорбления. Меня оно не унизило. Но ранило… Потому что я старался его уважать."
"Переписываясь с моими соотечественницами, я узнала, что они тоже довольны выбором, и сделала большое открытие: на мужчин очень благоприятно влияет отсутствие женщин! В общем, я получила то, о чем не могла и мечтать: дом, семью, молодость, счастье. А скоро появится и ребенок. Чего еще надо в жизни?"
"― Хорошо, это всё понятно, но как вы собираетесь заставить нас родить? Наше тело не сможет зачать.
― Я уже говорил, это не проблема. Мы вернем вам молодость.
Вот тут во мне проснулся интерес. Сразу вспомнилась сентенция: «Если бы молодость знала, если бы старость могла». Молодой никогда не поймет старого, ведь старость еще не познал. А я, уже познавшая ее, многое бы отдала, чтобы опять помолодеть, и если ради этого нужно выйти за черного мужика замуж ― значит, я выйду! Судя по лицам остальных старушек, они со мной солидарны."
"– Я так люблю тебя, Лети! И чтобы тебя спасти, я должен тебя убить! - Сказал. Все. Пути назад нет.
– Убить?.. - Она хихикнула, подумав, что это шутка. Затихла. Отодвинулась, заглянув в глаза. – Что?
И тогда я объяснил ей про обряд. Рассказал, что она поправится, как только сменит ипостась. Станет совершенно здоровенькой… вампиршей. Мне казалось, что я несу бред, да и Лети глядела так, точно раздумывала – не грезится ли ей эта беседа.
– Я знаю, знаю, – горько сказал я. – Ужасная перспектива – превратиться в чудовище…
– Глупый! – перебила она меня, и откуда только силы взялись. – Ты не чудовище! И я хочу, да, я хочу стать твоей женой, быть с тобой в болезни и в здравии, и что там еще – забыла. - Она погладила меня по щеке, притянула и поцеловала.
– Я не боюсь. Если нужно – забери мою жизнь…"
"Натали почувствовала, как кровь отлила от лица. Всё, что он (Понтий) сказал сейчас было правдой. И незачем себя обманывать. Она не умеет любить. Она — биоробот, существо, никто… Как она могла только позволить себе вообразить… Но теплые сильные руки обняли её, заслонили от всех бед. И страх отступил.
— Не слушай его, моя заколдованная принцесса. Если бы ты не умела любить, я бы до сих пор оставался в той башне. И вовсе не правильный набор генов делает нас людьми.
Она ничего не ответила, но почувствовала, как светло стало вдруг на душе."
"— Очень, очень красиво… — прошептала она. — Теперь понятно. Башни, драконы, старуха Смерть, что ходит вокруг да около. Это всё где-то глубоко внутри тебя, Роланд. Часть тебя самого…
— Нет, вовсе не это часть меня. Там ещё, знаешь, было одно предложение в самом конце. Оно что-то навсегда во мне изменило. …
— Когда всё в мире против тебя и пытается погубить, то спасает только любовь, — сказал он. — Так заканчивалась сказка. И я почему-то сразу поверил, хотя ведь именно так и должны заканчиваться все сказки. В мире, где мы живём, столько предательства, слабости, обмана и зла, что только любовь иногда заставляет темноту отступить и согревает своим теплом холод ночи." («Сказка про сына дракона»)