АННА

ОДНОТОМНИК Большой, сильный, молчаливый. Он пугает и притягивает одновременно. Наблюдаю за ним издалека, скрытно. Это единственное, что я могу себе позволить. После изнасилования нереально кому-то довериться. А вот он смотрит открыто, заинтересованно, помогает. А потом похищает… Похищает, чтобы спасти… И научить снова жить. Важно! Книга содержит нецензурную лексику, откровенные постельные сцены. В тексте есть: похищение, властный герой, пережитое насилие Ограничение: 18+

Дилогия. Книга 2. Он стал моим наваждением и кошмаром. Занозой в одном месте. Он тот, кто запер меня в камере полицейского участка, а я в ответ разорвала его намечавшуюся помолвку. Улетев от него за полстраны, казалось бы всё, могу выдохнуть. Больше не увидимся. Но, не всё так просто. Особенно, если в дело вступает престарелый родственник, а богатенькие сокурсники планируют сделать гадость. Счет, открытый в Братске, не закрыт. Кто победит теперь? Посмотрим, мажорчик!

Он стоит прямо передо мной: высокий, красивый, чужой. Подбородок поднят вверх, глаза прищурены. Из одежды у него на бедрах болтаются джинсы. Темно-каштановые волосы мокрые и взъерошенные. Босые ноги утопают в мягком ковре. А у меня чувство, что между нами ничего и не было. Померещилось. Не было этой ночи. Не было его рук на моем теле, его жаркого шепота, стонов удовольствия. И постель смята не нашими телами. Хочется протянуть руку и прикоснуться. Провести пальцами по ключицам, спуститься...

Как же я не хотела идти на десятилетие выпуска, но лучшая подруга смогла уговорить! И всё бы хорошо, но только там был он – моя первая любовь, тот, кто однажды разбил мне сердце и потоптался на нём. И вот снова на празднике он пытается повторить старую злую шутку – использовать меня в своих грязных спорах! Но как бы не так… Теперь Влад становится насмешкой всего выпуска. А мне ничего не остаётся, как убежать в слезах, перепутать такси с другой машиной, неожиданно для себя встретить сильного...

- Забыл кое-что, - хрипит он и упирается одной рукой в стену рядом с моей головой. - Что? – шепчу я пересохшими губами и боюсь моргнуть. - Вот это, - шепчет он в ответ и впивается в мои губы. Придя на практику, я и подумать не могла, что встречу там того самого мужика, которому испортила машину. Бежать. Самая правильная мысль. Но вот у него другое мнение на этот счет. Счет, говорите? Что еще вы, уважаемый ТиРан Русланович, в него включили? Тяжкие телесные? Хорошо. Будут. В этой истории...

— Ну изменил мужик, подумаешь, с кем не бывает! Вернись к мужу, Света. В разладе всегда двое виноваты, доченька. Я давно говорила, ребенка надо было рожать, глядишь, и не загулял бы мужик. А то удумала — развод. Совсем мать не щадишь. — Ты точно моя мать? Любовница моего мужа беременна. Это не просто измена, мама. Мы разводимся, и возвращаться я не собираюсь, можешь так и передать своему любимому зятю. Смиритесь. Оба. — Мудрее нужно быть, дочка. Мудрее! — Мудрее — это как Антипов? Не давать...

Артем Долинский всегда был для меня просто другом. Пусть и не самым ответственным другом, а иногда даже мог раздражать. Артем, он же слишком самоуверенный парень, красавчик, бабник, каких поискать, и со многими включает делового мажора. Но только не со мной. Для меня он другой. Близкий. Знакомый всю мою жизнь. И точно не тот, в ком бы я посмела видеть большее...

— Я хочу тебе кое-что показать, милый. Бесшумно вхожу в кабинет, шагаю к столу и кладу перед Валерием разблокированный телефон с сообщениями от его любовницы. Молча сажусь в кресло напротив. Касается пальцами экрана, пробегает по нему взглядом и поднимает невозмутимые глаза: — И? — У тебя есть любовница. И это ты с ней на фотографии. — Да, — он кивает и откидывается назад. — И в чем проблема?

Я женился на ней, чтобы забыть другую. Был уверен, что никогда не буду испытывать чувств к жене. Что это временный брак. Всего лишь прикрытие. Но рядом с ней все стало другим, я сам изменился. И она стала любимой. Вот только я осознал это слишком поздно. Содержит нецензурную брань.

— За что мне все это, Кусь? — успокоившись, вздохнула Оля и икнула. — Может, правду говорят, что дети отвечают за грехи родителей… Смирнова часто об этом думала и как-то легче ей было, что ли. Жертвенность — все лучше, чем тотальное невезение. — Так. Ты из головы фигню выбрось, ага? Давай думать, что можно сделать, — Вика осушила свой бокал и налила еще. До краев. — Да уж, ситуевина. Короче, я денег скопила немного. Поедем завтра же к другому доктору. Если просвета ноль целых зеро десятых, то...