Портал, выходящий в измерение тьмы, она закрыть не могла, но зато сожгла все мосты, соединявшие ее с прошлым.
Иногда вынуждены носить маску, и это неизбежно, иначе не получится стать частью общества… Зато в Сети мы себя ощущаем свободными от всего этого лицемерия, но это только иллюзия: нас попросту оставляют наедине с нашими демонами.
Неспособность к сочувствию опасно сближала ее с монстрами, которые, не зная жалости, питаются страданиями жертв.
Телесная боль заменяла душевную, избавляла от чувства вины, которое неизменно сопутствовало безразличию.
Мы думаем, что владеем такими приборами, а на самом деле они владеют нами.
И потом, Интернет отнюдь не справедлив: он тираничен. Неправда, что он сглаживает социальное неравенство: наоборот, он ничего не забывает и ничего не прощает. Вот я напишу о тебе что-нибудь, и никто не сможет это стереть. Даже если это выдумка, она останется там навсегда. Любой может использовать Паутину как оружие и, что хуже всего, в полном сознании своей безнаказанности… Люди изливают в Сеть свою злобу, при нашем попустительстве: это все равно что заметать мусор под ковер. Но каким бы пространным он нам ни казался, Интернет не в состоянии вместить все худшее, что есть в нас. Рано или поздно вся эта ненависть найдет способ вырваться наружу… Мы живем во власти иллюзии, будто держим все под контролем, только потому, что совершаем покупки, не вставая с дивана, давя на кнопки поганого смартфона. Но достаточно солнечной вспышки, более мощной, чем прочие, и за несколько минут вся электроника в мире выйдет из строя. Понадобятся годы, чтобы устранить вред, а тем временем мы погрузимся в чертово средневековье…
– Интернет – огромная губка, он впитывает все, что в нас есть, в основном худшее.
Мы впускаем кого-то в нашу жизнь, ни о чем не подозревая, и становимся заложниками чужого наваждения.
Самоубийство совершают не от боли, к ней можно привыкнуть. Его совершают, когда не видят перед собой цели.
Никто из них не мог противиться зову родного дома.
Многие пережили ужасное детство, не вылезая из исправительных заведений. Или же в собственной семье встречали только скандалы и насилие. И все-таки, даже если эти места были им ненавистны, что-то их тянуло туда. Некий ритуал примирения: словно они боялись забыть, кто они такие на самом деле и откуда пришли.
Теперь, когда она увидела монстра воочию, он показался ей еще более чудовищным. Мысль о том, что в высшей степени нормальный, обыкновенный человек таит в себе столько зла, была страшнее любого кошмара. Чудовища в сказках внушают такой ужас, такое отвращение, что жертвы начинают верить в утопию, грезить о возможной победе. Но перед лицом столь обыденного, столь банального существа всякая надежда на спасение исчезает.
Дети пользуются снами, чтобы говорить о реальности. Когда им неловко или стыдно, они утверждают, будто это было во сне.
Жертвы, как правило, не верят, что именно с ними творится нечто немыслимое, и вместо того, чтобы попытаться спастись, необьяснимым образом делают шаг навстречу судьбе.
Как бы далеко мы ни убежали, дом всюду с нами. Сколь часто мы бы ни меняли жилища, только с одним мы связаны навсегда. Как будто это мы ему принадлежим, а не наоборот. Словно мы сделаны из того же материала: земля – это кровь, дерево – связки, бетон – кости.
В каком-то смысле книги — спасительный балласт, помогающий не сорваться с якоря в этой жизни, и всё потому, что они имеют конец. Не важно, счастливый или нет: всё равно это преимущество, которого лишены истории, проходящие перед нею каждый день. И потом, книги служили противоядием тишине, питали её ум словами, необходимыми для того, чтобы заполнить пустоту, оставшуюся после жертв. В книгах она могла быть кем угодно. Что означало быть никем
Гораздо легче чуть-чуть приспособить к новым веяниям тысячелетнюю культуру, чем внушить что-то полицейскому, который желает есть яичницу с беконом в гребаной китайской забегаловке.
Поскольку я уже давно не общаюсь с ближними, от меня ускользает истинный смысл жестов и слов. Я не понимаю подтекста, не различаю оттенков и даже метафоры разбираю с трудом.
Счастье – тайна, которую невозможно открыть окружающим.
...каждый из нас виновен и для прощения недостаточно осознание вины.
Слепой от рождения нк знает, что значит видеть, то есть, по сути не знает, что он слеп. Так и человек, которому неведомо добро, не знает, что совершает зло.
Кто посвящает жизнь словам, того не касается скверна мира.
Потому что нет ничего хуже подарка, который так и не дошел до адресата.
"Рим - самая большая в мире "обитаемая" археологическая площадка."
"Вещи не молчат, подумала Сандра. Они говорят с нами в тишине, надо только уметь слушать."
— Оплеухи тоже помогают расти.