Дослушав монолог до конца, отец выразил мысль, которая читалась на его лице уже через минуту после начала пространной речи фрейлины. Если отбросить матерные слова, которые я по идее знать не должна, вопрос звучал так: «Почему же вы, уважаемая фрейлина Амбер, только сейчас взялись за воспитание моей дочери, хотя с такими познаниями должны были с детства, планомерно создавать из нее идеальную принцессу?».
Весть о том, что я употребляю матерные слова, батюшку не удивила и даже не расстроила – все ж таки большей части из них меня научил еще в раннем детстве как раз он.
батюшка дал добро старшей фрейлине на мое преображение, выделил энное количество денег из бюджета, и со спокойной совестью обратился к двум своим любимым занятиям – за обширной трапезой принялся продумывать планы военных походов.
образ обычной идеальной принцессы.
Рост: 1 метр 70 см.
Вес: 45 кг.
Размер ноги: 36.
Духовные качества: добрая, любящая цветы и животных, умеющая петь, танцевать, играть на флейте.
Физические качества: легкость и плавность движений, грациозность; белокурые локоны, голубые глаза.
Эта старая … (зачеркнуто много раз, невозможно прочитать) порядочная женщина прорвалась к батюшке и напомнила ему о том, что если мы сами отправим сватов к какому-то из принцев, это будет выглядеть глупо, и поставит меня в неудобное положение. Отец растерялся, так как по воинской привычке он и помыслить не мог, что какое-то его решение будет выглядеть, мягко скажем, неумно, и решил прислушаться к этой (много раз зачеркнуто) старшей фрейлине.
старшая фрейлина загородила дорогу и, осыпая белилами, поинтересовалась куда я направляюсь в тот самый миг, когда решается моя судьба, закатила глаза и с трудом сдерживая смех (надеюсь, это походило на рыдания), сказала, что мне нужно осознать тот факт, что жизнь моя кончена.
принц уже двадцать лет находится в заточении – пытался совершить переворот.
Батюшка, узнав о такой особенности жизни моего предполагаемого жениха, надолго задумался и даже прервал опрос придворных господ с тем, чтобы успокоить расстроенные нервы внеплановым обедом.
батюшку хотя бы можно понять – последние десять лет он провел в походах, и тот факт, что дочь выросла, его очень удивил, а куда смотрели все многочисленные советники – непонятно.
— Убью! — пообещала Оливия. — Умрешь мучительной смертью лет через пятьдесят. Знаю отличный способ убийства — брак называется.
— Мисс Росс, вы слишком молоды, чтобы знать, но я поясню: народ будет верить только в то, во что им разрешат.
И я сразу поняла, что это та самая девушка в красном. И так противно стало от осознания того, что не дурочка я вовсе и правильно догадалась, с чьей гостьей пришлось встретиться.
— А вы злопамятный.
— Да ну, что вы, я очень добр, нежен и сговорчив. Вот только иногда что-то вредное как нахлынет, как нападет, но у каждого же есть моменты слабости?
— Почему мы здесь стоим? — тихо спросила я.
— Чтобы вам, Оливия, не пришлось далеко идти сквозь толпу, когда князь позовет невесту к себе. Посмотрите, сколько здесь красивых женщин. Уверена, каждая захочет сделать вам подножку, когда вы будете проходить мимо.
— А некрасивые будто бы не захотят, — недовольно пробурчала я, хотя понимала, что леди Ростби права.
— Поверьте моему опыту, некрасивые скорее плюнут в спину.
— Прошу прощения, леди Ростби, а в прошлом вы плевали, или плевали в вас?
Компаньонка покосилась на меня с неудовольствием.
— Разумеется, в меня плевали, что за вопросы?
— Я озвучила правду, но не оправдания. А правда вполне может зависеть и от вас.
— О Создатель, — я закатила глаза. — Мне кажется, или вы пытаетесь вывести меня из себя?
— Как можно, — ужаснулся лорд. — Я не пытаюсь, а планомерно, методично и серьезно занимаюсь этим.
О да, и князь, и я отлично понимали, что в письме императора содержалась неприкрытая угроза: не женитесь в течение месяца, явлюсь сам. А где император, там и весь его двор, который нужно содержать, холить, лелеять да еще и в рот заглядывать.
С того самого момента, как я, уже будучи сиротой, переступила порог пансиона, накрепко поняла одну истину: молчание — золото. Если за тобой нет влиятельного родителя, способного купить любовь окружающих, то от конфликтов лучше уходить.
Леди ... забила мне голову ужасными рассказами о своих племянницах. Судя по рассказам, племянницы были глупы, распутны и постоянно влипали в различные ситуации. Если честно, из-за излишних подробностей под конец пути мне начало казаться, что леди Ростби рассказывает истории своей молодости, прикрывая их чужими именами.
Я откинулась на подушку и довольно улыбнулась — хорошо, что хоть чем-то можно не угодить безнаказанно.
— Как можно быть такой правильной? Тебе совсем-совсем не хочется перемен?
— В переменах больше суеты, чем пользы, — я демонстративно уткнулась в книгу. — Изменения, эмоции, беготня и, несомненно, следующая за этим боль — все это не для меня.
— Я буду жить во дворце! Постоянные балы, приемы, всеобщее поклонение и уважение, и при этом никаких наставников и ни — ка — ких учебников, не жизнь, а сказка. И не смей со мной спорить — во всех любовных романах об этом написано, и не доверять им повода нет.
Я дарю тебе самый лучший подарок – возможность изменить жизнь к лучшему. Стать самостоятельной. Уверен, когда-нибудь ты это оценишь.
О способностях моей матери к готовке, мне, как никому другому, было известно: самостоятельно родительница умела готовить две вещи — сварить макароны и отварить макароны, и я могла поспорить, что кулинарные изыски, дразнящие своими запахами журналистов, были доставлены из ближайшего ресторана, шеф-поваром которого был давний мамин поклонник.
Марисса в кабинете была одна, и, несмотря на то, что обед ее давно прошел, жевала булочку. Да о чем это я, из-за размеров этого мучного безобразия со сладкой начинкой, называть его нужно не иначе, как батон.
Как бы то ни было, дальше поцелуев, вполне кстати невинных, дело не зашло, и я, несмотря на свое желание не спешить, немного из-за этого досадовала. Виновата была моя обычная непоследовательность — если бы мужчина приставал, я бы его приставания отвергла и возмущенная ушла к себе, а раз мужчина просто сидел рядом, хитро улыбаясь, повода почувствовать себя красивой и недоступной не было, и оттого возмутиться и отвергнуть регента хотелось еще больше.