Ведь в душе своей люди всегда носят образы тех, кого любят, они постоянно присутствуют там, и мир полон разных возможностей выказать им свою нежность, это не оценить деньгами, но часто приносит столько радости.
Внезапно и с подленькой остротой узрел он самого себя, но отнюдь не в зеркале, он и вправду встал на миг рядом с собой и спокойно подумал: "Вот стоит тощий, боязливый, сутулый парень и покупает сыр, молоко и ветчину".
("Другой", самый сильный рассказ сборника, в нём почти каждая строчка достойна стать цитатой, так что и выписывать отдельно нет смысла)
Легче пройти друг мимо друга под покровом холода и мрака, мы же остановились и говорили о том, что настала весна. Я сказала:
-Посмотри когда-нибудь ввысь! - Но я вовсе не это имела ввиду.
А он спросил:
-Как поживаешь? - И ничего особого не имел в виду.
Так и полагала.
("По весне")
Ему, кого я встретила, можно было позвонить по телефону. Он мог сопровождать меня вниз к берегу, но, возможно, всё-таки и не мог.
("По весне")
Я шла вдоль берега, окаймлявшего город, в котором я жила, пока не оказалась у самого дальнего мыса. И там были все они, люди зимы, что казались черными в этот чудовищно ослепляющий весенний день. По одному, по двое, либо каждый сам по себе сидели они на ступеньках, ведущих в гору, с поднятыми вверх лицами, застывшие торжественные, словно птицы. Быть может, всё-таки ему дОлжно было пойти со мной. Они стояли на причалах, только и делали, что стояли совершенно молча, каждый погруженный в самого себя. Лёд был совсем тёмный, он казался мягким и податливым, а весь ландшафт покоился словно на пороге, или, быть может, на волне, готовый двинутся, решиться на что-то, - примерно так думала я, думала быстро и неясно. Затем я решила позвонить ему завтра, сегодня.
("По весне")
Письма, и подарки, и глянцевые картинки, выражающие нежность, важны. Но еще важнее слушать друг друга лицом к лицу, это — большое и редкостное искусство
Когда человек теряет то, что можно назвать изюминкой, выражением его самых прекрасных свойств, подобное изменение все растет и прогрессирует, а затем с пугающей быстротой овладевает всей его личностью.
Иногда по вечерам она стояла и смотрела на его окна с синими шторами, за которыми горел неяркий свет. Даже если окно было тёмным, она продолжала смотреть.
("Письмо идолу")
Понимаешь, в темноте все кажется страшнее, чем есть на самом деле.
А муравьиный лев теперь уже от злости продолжал зарываться все глубже и глубже, и никто так и не знает, выбрался он когда-нибудь наверх или нет.
- Тюлиппа, - произнес мальчик. - Прекрасная Тюлиппа, у тебя, верно, нет желания остаться здесь, со мной?- Почему же нет! Охотно, - тут же радостно согласилась Тюлиппа. - Я все время сидела там, наверху, и думала, как прекрасно могли бы мои волосы светить мореходам в твоей стеклянной башне. И я замечательно умею готовить морской пудинг...
– Видели вы когда-нибудь такие удивительные деревья? – спросил маленький зверек. – С таким ужасно длинным стволом и совсем маленькой метелкой на верхушке. Мне кажется, у этих деревьев очень глупый вид.
– Это у тебя глупый вид, – сказала мама Муми-тролля, потому что она нервничала. – Эти деревья называются пальмами и они всегда такие.
– Пальмы так пальмы, – уязвленно заметил маленький зверек.
Мне кажется, у этих деревьев очень глупый вид. — Это у тебя глупый вид, — сказала мама Мумитролля, потому что она нервничала.
Как приятно спасать!
"Как же мы выберемся обратно к солнцу, если будем сидеть тут и бояться?"
Как же мы отыщем солнце, если побоимся перейти через болото?
Пожалуйста, не беспокойтесь, - ответил зверек. - Я сидел тут в страшной меланхолии и так хотел кого-нибудь встретить.
...в темноте все кажется страшнее, чем на самом деле.
— Теперь купальня станет снова купальней, — сказала она. — Чуть позднее, когда наступит тепло и все зазеленеет, ты будешь лежать на нагретых солнцем мостках купальни и слушать, как волны плещутся о берег…
— Почему ты не говорила об этом зимой? — спросил Муми-тролль. — Это утешило бы меня. Я сказал: «Здесь росли яблоки». А ты ответила: «Теперь здесь растет снег». Разве ты не поняла, что я сразу захандрил?
Туу-тикки пожала плечами.
— Нужно доходить до всего своим умом, — сказала она, — и переживать все тоже одному.
Как жаль, что все самое интересное кончается тогда, когда его перестаешь бояться и когда тебе, наоборот, уже становится весело.
«...Верь мне: самое опасное — запереться в четырех стенах.
— Правда?! — воскликнул Муми-тролль.
— От этого в голову лезут разные мысли, — сказал Хемуль.»
... деревья выглядели как гигантские торты,придуманные кондитером с удивительной фантазией.
Я заведу все часы в доме, - подумал он. - Тогда,быть может,весна придет поскорее.
А Туу-тикки, поглядев еще немного, пошла в купальню и поставила воду на огонь. «Да, да, — думала она, вздыхая. — Вот так бывает всегда в приключенческих повестях. Все только и делают, что спасают друг друга и спасаются сами. Хотела бы я, чтобы кто-нибудь когда-нибудь написал о той, кто пытается потом согреть героев».
– Видишь ли, – сказала она, – столько самого разного случается лишь зимой, а не летом, и не осенью, и не весной. Зимой случается все самое страшное, самое удивительное.