Мы беспомощны, как покинутые дети, и многоопытны, как старики, мы стали чёрствыми, и жалкими, и поверхностными, – мне кажется, что нам уже не возродиться.
Принципы нужно нарушать, а то какое же от них удовольствие.
В оригинале не совсем так:
Prinzipien muß man durchbrechen, sonst machen sie keine Freude.
Скромность и добросовестность вознаграждаются только в романах. В жизни их используют, а потом отшвыривают в сторону.
Ты только никого не подпускай к себе близко, ...а подпустишь – захочешь удержать. А удержать ничего нельзя.
Но ведь надо уметь и проигрывать. Иначе как же жить?
– Зачем же ты, собственно, живёшь, детка?
— Сам уже давно хочу это понять...
...но какая в том польза, даже если знаешь, что другой прав?.. Люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав.
...пути назад в любви нет. Никогда нельзя начать сначала: то, что происходит, остаётся в крови. Любовь, так же как и время, необратима.
Мне казалось, что женщина не должна говорить мужчине, что любит его. Об этом пусть говорят ее сияющие, счастливые глаза. Они красноречивее всяких слов.
В жизни побеждает только глупец. А умному везде чудятся одни лишь препятствия, и, не успев что-то начать, он уже потерял уверенность в себе.
Он был убит... в один из тех дней, когда на всем фронте было так тихо и спокойно, что военные сводки состояли из одной только фразы: "На Западном фронте без перемен".
Но пока я жив, жизнь проложит себе путь, хочет того или не хочет это нечто, живущее во мне и называемое "я".
Всё, что мы знаем о жизни, – это смерть.
Нас же война подхватила и понесла, и мы не знаем, чем всё это кончится. Пока что мы знаем только одно: мы огрубели, но как-то по-особенному, так что в нашем очерствении есть и тоска, хотя теперь мы даже и грустим-то не так уж часто.
Железная молодёжь! Молодёжь! Каждому из нас не больше двадцати лет. Но разве мы молоды? Разве это молодёжь? Это было давно. Сейчас мы старики.
Жизнь тоже коротка, но что же делает ее короткой? То, что мы знаем, что она коротка. Разве бродячие кошки знают, что жизнь коротка? Разве знает об этом птица? Бабочка? Они считают ее вечной. Никто им этого не сказал. Зачем же нам сказали об этом?
— Странная вещь — физическое превосходство. Это самое примитивное, что есть на свете. Оно не имеет ничего общего со смелостью или мужеством.
— Забудь это. Смотри — кошка на окне. И птица, которая поет, ни о чем не подозревая! Будущая жертва веселится!
— Она никогда не сцапает ее. Птицу надежно защищает клетка.
Элен рассмеялась.
— Защищает клетка! — повторила она. — Кому же нужна безопасность в клетке!
Страх перед неизвестным — это одно; совсем другое, когда он принимает осязаемую форму. Ощущение страха вообще можно победить выдержкой или какой-нибудь уловкой. Но если видишь то, что тебе грозит, тут плохо помогают и навыки, и психологические ухищрения.
Воспоминание — это всегда еще и сожаление о хорошем, что отняло у нас время, и о плохом, что не удалось исправить.
Но во время бегства и опасности, в отчаянии, как раз и начинаешь верить в чудо: иначе нельзя выжить…
А память наша вообще лжет, давая возможность выжить, — старается смягчить невыносимое, покрывая его налетом забвения.
Судьба спускает дураку только до поры до времени. Затем следует предупреждение. Тому, кто не внемлет, она наносит удар.
— Но разве каждый не хочет удержать то, что удержать невозможно?
— Ощущение опасности всегда обостряет восприятие жизни. Но только до тех пор, пока опасность лишь маячит где-то на горизонте.