…И принял первое плохое решение: взять ее на борт.
Вторым было разрешить ей остаться.
С той минуты плохие решения потекли рекой, как выпивка за игрой в санкт.
– И зачем только зря губить хороший корабль…
Алукард изумленно заметил:
– Только ты способна оплакивать корабль, а не погибших моряков.
Потому что любовь - это тварь с острыми когтями. Она впивается ими в тебя и не отпускает. Любить - это больнее, чем нож в бедро, больнее, чем сломанные ребра, больнее, чем любая рана, которая кровоточит, а потом заживает.
Это перелом, который не срастается, рана, которая не заживет никогда.
– Рано или поздно смерть придет за каждым из нас, – спокойно заметил Холланд. – Я лишь хочу, чтобы от моей смерти был прок.
Миф без слухов и вестей — как отцветший одуванчик без ветра: нет способа распространить семена.
- За что пьем?
- За живых, - ответил Рай.
- За мертвых, - в один голос произнесли Алукард и Лайла.
- Мы весьма дотошны, - добавил Рай.
Алукард не предполагал, что может встретить её в одиночку. Без команды. Без единого друга. Без родных. Даже без конкретного врага — команды враждебных кораблей были просто безликой массой.
«Дурак, — сказала бы Джаста. — Каждый встречает смерть в одиночку».
В мифах герой всегда выживает.
А зло побеждено.
И мир снова возвращается к нормальной жизни.
Иногда за этим следуют великие празднества, а иногда — похороны.
Живые хоронят мёртвых и продолжают жить дальше.
Ничего не меняется.
Меняется всё.
Таков миф.
Но жизнь — это не миф.
- Не так важно то, кем человек - или не человек - является. Куда важней, кем он себя считает.