— Джером, мне тоже нравятся твои вторичные половые признаки: размер кошелька там, знатность рода… — промурлыкала я, подаваясь вперед и перетекая в позу, может, и не столь соблазнительную, зато свободную для броска. — И поскольку наши симпатии совпадают, предлагаю перейти прямо к телу… в смысле к делу. У меня, знаешь ли, года-то идут, время колоколом звенит, а я еще не замужем и без детей. А ведьма под венец должна идти молодой, чтобы как следует успеть мужу крови попортить!
И чего, спрашивается, пытались там рассмотреть, кроме моего позора? Шерстяные гольфы и бабулин подарок — розовые теплые рейтузы с начесом а-ля «не простуди свое доброе имя» — глушили даже чересчур расшалившееся мужское воображение. Причем контузия была гарантированной, и после нее психика восстановлению не подлежала.
С приездом в Хеллвиль темных я все больше по утрам похожа на мокрую соль в солонке: не высыпаюсь.
Но с тещей не поспоришь. Особенно когда она дает советы. В спальне. В брачную ночь.
— Слушай, а почему ты все о золоте? — вмешался Джером, видимо вспомнив, как искал монеты в окровавленных штанах друга. — Тебя так волнуют деньги?
— Нет, не волнуют, — фыркнула я. — Они меня, наоборот, очень успокаивают.
А ведь человека, решившего выздороветь, даже смерть порой остановить бессильна, не то что двое пришлых.
Джером скоро закончит развлекаться. Вон горожане за окном низко летать стали. Как думаешь — это к дождю или снегу?
... две умные женщины всегда смогут договориться, если перед тем не убьют друг друга.
— Я думал, девушки следят за своей фигурой…
— Я не слежу, — заверила я, цапнув-таки ещё теплый кругляшок, — и даже не шпионю. Я вполне ей доверяю.
Впрочем, как утверждал отец, женщина — это такое существо, которое если хочет устроить полноценный конструктивный диспут, даже отсутствие собеседника не остановит. То же самое касается и скандалов.
Надеюсь, у него все плохо. И небесные покровители поют о нем, но исключительно суицидально-погребальные гимны.
Ну да, заросли барбариса — лучшая диспозиция для секунданта, не иначе. Оттуда и обзор лучше, и вообще — комфорт и благодaть.
Ибо пока добро разглагольствует о планах, зло молча трудится в поте лица.
Конечно, лучше всего успокаивает ромашковый отвар, но не выпитый, а вылитый на голову того, кто вас бесит.
«Ада, что я хочу сказать про мужчин... Они делятся на два вида: сволочь обыкновенная и необыкновенная сволочь».
«Помни,доченька, ты – девочка! Никакой агрессии – бей и улыбайся!
– Знаешь, я мечтаю об одном: как следует выспаться. А потом с новыми силами … ещё немного поспать…
– А я вообще талантливая. И очень положительная. Положу на все и радуюсь.
У тебя совесть вообще есть?
– Есть, но ее осталось очень мало, поэтому я экономлю,
– Я добрая! Я нежная. Ясно тебе?... Ясно?! Спрашиваю! Или еще раз врезать?
«Валериана прекрасно успокаивает. Всего пять капель на бутылку виски – и нервы как канаты».
Β животе заурчало, и я pешила, что стройная фигура – это, конечно, хорошо и замечательно, но зато чувство сытости дарит глубокое моральное удовлетворение.
– И никакая я не ведьма, - возразила я исключительно из чувства противоречия. – Я, может, уставшая, замерзшая, голодная, растрепанная фея…
– Ну так мой дед всегда говорил: загадочная ведьма может загадить семейную жизнь любому чернокнижнику. А если она не успеет,то придет догадливая и догадит…
Мне не восемнадцать,и я уже давно вступила в тот возраст, когда у женщин появляются не только первые морщины, но и первые мозги.