Странная всё-таки вещь мораль – такая зыбкая, что я, верно, так и умру, не составив о ней твёрдого представления.
Если вам не случалось воскресным утром мыть «Роллс Ройс», украшающий ваш запущенный сад, вам неведомы высшие радости бытия.
Он (Роже) не упускал случая объяснить ей (Поль), что именно он в них (других женщинах) находит, он, мол, такой уж есть и ничего скрывать не желает. Да, он был по-своему честен. Но не заключается ли честность в том, не в том ли единственно мыслимая честность в нашей путаной жизни, чтобы любить достаточно сильно, дать другому счастье ? Даже отказавшись, если надо, от самых своих заветных теорий.
Любить - это еще не все - нужно еще быть любимым.
Она слишком привыкла быть сама по себе, чтобы легко смириться с мыслью, что кто-то мог стать для нее столь необходим. Ей казалось, такая зависимость хуже одиночества.
Она подумала о себе: ничем в жизни не занимается, никого не любит. Смешно. Не люби она жизнь саму по себе, давно бы покончила с собой.
Взгляд у него был как у новорожденного младенца. Многие мужчины первый миг после пробуждения смотрят на мир вот с таким младенческим удивлением.
Когда мы счастливы, все окружающие кажутся нам пусть второстепенными, но соучастниками нашего счастья
Странная штука жизнь. Глядя на эти тонкие красивые пальцы, бережно поправляющие цветы в вазе, разве поверишь, что эти же руки сжимали автомат, давили на гашетку, несли гибель вражеским самолетам в ночном небе… В людях столько неожиданного.
Ей нравилось, что он, такой беззаботный и рассеянный днем, становится столь заботливым и внимательным ночью. Как если бы любовь пробуждала в нем язычника, чья единственная и непреложная заповедь - доставлять ей удовольствие. *** За гордую осанку приходится дорого платить.
Учиться беззаботности долго и трудно, если не одарен ею от рождения.
Светскость убивает все, даже пороки
- Знаешь, Антуан, – сказала она, – я, кажется, люблю тебя по-настоящему. – Я тоже, так что это весьма кстати.
Серьезность. От нее все наши беды. Я тут понял, что только беспечности мы обязаны лучшим, что в нас есть, - созерцательностью, ровным настроением, ленью; благодаря ей мы не мешаем жить окружающим и сами можем наслаждаться жизнью: есть, пить, заниматься любовью, нежиться на солнце. Нет в жизни большей радости, чем знать, что свободно дышишь и живешь в тот краткий срок, что отпущен нам на земле.
Нельзя курить натощак. Впрочем, нельзя также много пить, слишком быстро водить машину, чересчур усердно заниматься любовью, перетруждать сердце, транжирить деньги. Ничего нельзя.
«Я отродясь ничего не умела, – начала она. – В юности все в жизни представлялось понятным, логичным. Я собиралась учиться в Париже. Я мечтала. Покинув родительский дом, я во всех ищу родителей: и в любовниках, и в друзьях. Мне кажется, у меня нет ничего своего – ни цели, ни забот. И мне нравится такая жизнь. Может, я урод, но отчего-то, едва проснусь, какой-то внутренний камертон сразу настраивает меня на жизнь. И я не сумею измениться. Да и зачем? Что я могу? Работать? Что-то не тянет. Вот если б я полюбила, как вы, например…»
Когда человек счастлив, для него нет невозможного
Когда у мужчин горе, они часто выглядят оборванцами.
Безответственность наказуема.
Случается порой, что человек совершенно счастлив один, сам по себе. Воспоминания о таких минутах скорее любых других спасают в трудный момент от отчаяния. Вы знаете, что способны быть счастливым в одиночестве и без всяких видимых причин. Вы знаете, что это возможно. И если человек несчастен из за другого, безнадежно, почти органически зависим от него, такие воспоминания возвращают уверенность. Счастье представляется чем то круглым, гладким, совершенным, навеки свободным, доступным – пусть оно далеко, но достижимо. И это лучше помогает удержаться на плаву, чем память о счастье, разделенном когда то с кем то еще. Та любовь ушла и кажется теперь ошибкой, а связанные с нею счастливые воспоминания – обманными.
Нередко сетуют, что люди стали забывать цену словам. Но часто они забывают и то, как много безумства и абсурда может заключать молчание.
Когда мы счастливы, все окружающие кажутся нам пусть второстепенными, но соучастниками нашего счастья. Только потеряв его, мы понимаем, что то были лишь случайные его свидетели.
Неверность – это когда тебе нечего сказать мужу, потому что все уже сказано другому.***Что придает воспоминаниям неистребимое очарование? быть может, ностальгия по беззаботности, царственной и безоглядной, но безвозвратно утраченной беспечности?***У нее был своеобразный предлог не задумываться о будущем: короткая линия жизни.***За гордую осанку приходиться дорого платить.
Когда обманываешь кого-нибудь, то почему-то всегда скатываешься на фамильярность.
Он (Роже) не упускал случая объяснить ей (Поль), что именно он в них (других женщинах) находит, он, мол, такой уж есть и ничего скрывать не желает. Да, он был по-своему честен. Но не заключается ли честность в том, не в том ли единственно мыслимая честность в нашей путаной жизни, чтобы любить достаточно сильно, дать другому счастье ? Даже отказавшись, если надо, от самых своих заветных теорий.