Никогда не понимала людей, которые продираются через книгу, которая им не нравится, решив во что бы то ни стало дочитать до конца.
«Для перины слишком бедный, для соломы слишком гордый»
Эд отлично знал, что ранняя смерть нередко являлась ключом к последующему признанию (не говоря уже о повышенных гонорарах).
Ошибки делаются всегда, и если человек способен предвидеть хотя бы половину из них, то он - гений.
Ей нужно время, хотя бы несколько дней, чтобы всё хорошенько обдумать, проанализировать, собрать всю необходимую информацию, потом выждать, пока что-то подскажет внутренний голос.
"Первое правило любого выступающего в суде адвоката: не задавать вопросов, ответы на которые вам неизвестны"
"В суде нет ни правых, ни виноватых - есть лишь хорошие юристы, способные выиграть процесс"
Известный пастырь хладнокровно убит любимцем города, легендарным героем войны. Для этого должна быть какая-то очень веская причина, и дело лишь во времени, чтобы правда вышла наружу. Но в данный момент часы будто остановились, и происшедшее представлялось нереальным.
Держать гроб открытым не было необходимости – этого не требовал ни закон, ни Священное Писание. Так поступали, чтобы обострить драму и сделать как можно напряженнее. Считалось: чем больше эмоций, тем больше любви к покойному.
Семья аккуратно посещала еженедельные службы, праздники весеннего и осеннего духовного возрождения, пикники, трапезы, похороны, венчания и бесконечные общественные мероприятия, поскольку для них, как и для многих других в городе, церковь была средоточием социальной жизни.
Любой прокурор мечтает о сенсационном процессе над убийцей с известным (белым) защитником, знаменитой жертвой, набитым залом суда, множеством корреспондентов и благосклонных избирателей и, разумеется, благоприятным для обвинения итогом суда.
Правосудие неслось на всех парах, пока Труитт не вызвал нарушителей закона о расовом кровосмешении, которые занимались любовью в кузове пикапа в районе, известном подобными приключениями.
– Вернемся к тому, где мы оказались. У нас нет защиты, нет оправданий, нет объяснения того, что случилось, и никаких шансов перенести процесс в менее враждебную обстановку. Тебя это устраивает?
Однако он был юристом, и никакой юрист не совладает с желанием произнести речь перед внимательной публикой.
Никто не вызвался по своей воле выполнять роль старшины присяжных.
Когда я смотрю на здание суда – а его здесь видно со всех сторон, – то вспоминаю последние мгновения жизни отца. Вспоминаю, как он смело шел по улицам, среди толпы людей, ветеранов, приехавших отдать ему долг чести и поддержать, и как он поднимался по лестнице навстречу смерти. Его долгий путь в могилу. В зале суда я вижу только одно: как отца пристегивают к электрическому стулу.
На ступеньках Старого Капитолия маячила одна-единственная фигура в шортах, КЕДАХ и бейсболке - в толпе такая не привлекла бы внимания. В последний раз затянувшись сигаретой, мужчина затушил КАБЛУКОМ окурок и направился к ним.
На ступеньках Старого Капитолия маячила одна-единственная фигура в шортах, КЕДАХ и бейсболке - в толпе такая не привлекла бы внимания. В последний раз затянувшись сигаретой, мужчина затушил КАБЛУКОМ окурок и направился к ним.
Пицца оказалась из пиццерии “Домино” – настоящая, а не резиновый ошметок, который кто-то бросил в микроволновую печь. Фирменная пицца, за которую Дорин скорее всего сама и заплатила. Постель теплая, пицца вкусная, дверь заперта. Он чувствовал себя защищенным...
Конечно, конечно. Увидимся позже, радость моя. – Он захлопнул дверь. Эти девочки из стриптиз-шоу: дай им работу, потом квартиру, потом купи тряпок, угощай их хорошими ужинами, и вдруг у них взыгрывает аппетит, и они начинают предъявлять требования. Они были дорогим удовольствием, но он не мог себе в нем отказать.
Прежде всего я человек, потом юрист. Иногда первое совпадает со вторым.
–Вам нравится работать с людьми?— поинтересовалась Иулма. Ещё один дурацкий вопрос,который всегда задают работодатели. Точно все люди одинаковы.
Все мы рано или поздно возвращаемся домой.
Теперь, когда у него было три миллиарда, он действительно хотел получить шесть.
Политика - это грязная игра, где нельзя быть уверенным, что другая сторона играет честно.