– Ну, как говорится, любовь зла, – развела руками я. – Кому наставить рога, не выбирают.
- Но как же я смогу их остановить?
- Как угодно. Костьми ляг, но чтобы никто не вошёл на кухню раньше чем я позволю.
- Меня бросят в темницу,- обречённо вздохнул Иан.
- Я тебя освобожу,- заверил его принц.
- Изгонят из королевства.
- Я тебя возвращу.
- Отрубят голову.
- Я её приклею.
- Это внушает некоторую надежду.
— Сделал ли бы я тебе предложение? С легкостью. Короткий срок, говоришь? Иногда складываются обстоятельства, при которых узнаешь человека так, как за двадцать лет не узнал бы. Ты всем пожертвовала, чтобы спасти мне… Не жизнь, нет, даже не свободу… Чувство собственного достоинства. Ты ввязалась в безумную авантюру со спасением человечества от освеномов — опасную, практически без шансов на успех. И это притом, что сама ненавидишь Новую Землю. Ты много лет — не знаю пока, сколько и почему, но, надеюсь, ты мне расскажешь — прожила в маске и не утратила человеческого облика. Ты справедливая, решительная и при этом сдержанная. В общем… не рассказывай мне о коротких сроках.
— Знаете, почему вообще ограничивается доступ к информации? — спросил Брэн, сбрасывая оцепенение. — В девяноста пяти случаях из ста дело вовсе не в секретности. Информацию прячут для того, чтобы альтернативно одаренные читатели не начали интерпретировать ее по своему усмотрению!
— Ну хорошо, с моим приданым разобрались, а ты что можешь предложить?
— О, у меня очень внушительное недвижимое имущество! — заверил жених. — Отдельная койка в камере всего с двумя соседями.
— Койка — это не недвижимость, — педантично уточнил Раджер.
— Еще какая недвижимость, — фыркнул Рэй, — там ножки к полу привинчены.
— Ты пытаешься скрыть от меня трехразовое питание! — Я вытянула руку в обличительном жесте.
— Если будешь настаивать, я готов делить тюремную баланду с тобой пополам.
— Какую еще баланду?! — возмутился Раджер. — Ты на наших поваров-то не наговаривай! Суп и картошка с мясом — это баланда? А компот?
— Ладно, уговорил, — кивнула тюремщику. — Стало быть, жених выгодный.
— Но невеста тоже не лыком шита, — снова вмешался второй охранник. — Так что мы ее, может, еще и не отдадим.
– Знаете, люди очень любят абстрактно рассуждать о том, что бы они сделали, если бы жить им оставалось несколько месяцев, дней или часов. Они, конечно же, перечисляют чрезвычайно важные дела, все самое главное, то, что достойно завершит их труды и принесет пользу окружающим. На самом же деле, – жестко продолжил он, – девяносто девять процентов из них просто ходили бы из угла в угол, не в силах думать ни о чем, кроме надвигающегося конца. Так что вы предпочитаете? Нервно метаться по каюте с перерывами на забег в уборную, потому что у вас начнется понос или рвота?
Взлет прошел благополучно, без сложностей и пререканий. Правда, ботаник полюбопытствовал, можно ли вылетать в столь позднее время. Док ответил, что это, конечно же, очень плохо, поскольку ночью в космосе будет темно и ничего не видно, но пообещал включить фары.
В чем же проблема, спросите вы. Проблема, как и в большинстве случаев, в людях.
На какой-то миг я застыла, забыв, как дышать… Кто-то компактный и малодушный, сидящий внутри каждого человека, посоветовал тихо, на цыпочках, уйти, пока мое присутствие не заметили. Остановила мысль, что это будет не по-мужски, да и вообще противоречит чувству справедливости.
Я не в первый раз сталкиваюсь с безвыходными ситуациями. Пара-тройка лазеек в них находится всегда.
— Боги, какая же ты красивая! — прошептал он.
Конечно, это была глупость. Как можно разглядеть лицо, целуя человека в губы? Тем более и освещение в каюте было минимальным. Но в некоторых случаях совершенно не важно, соответствует высказывание действительности или нет.
— Ненавижу врачей, — сквозь зубы процедила я.
— О, смею вас заверить, вы не одиноки! — нисколько не обиделся Уолкс. — Мы сами себя ненавидим.
– Да как вам не совестно? Это же живые существа! Вам вообще знакомо такое понятие как сострадание?– Ну конечно же нет. Мы, доктора, вообще бездушные существа. Я ведь предлагал вам посмотреть ролики про врачей-убийц. Очень советую заняться этим прямо сейчас. У вас как раз подходящее настроение, да и время быстрее пролетит.
– Это всё Марина! – с восхищением объявила Гайка. – Она проявила чудеса изобретательности и распугала всех террористов!– Почему я не удивлён? – пробормотал Брэн. – Никогда не сомневался, что эта девушка способна распугать любого.
- Женщины вообще чрезвычайно любят признавать свою вину за все на свете, - хмуро констатировала бортмеханик. - Можно сказать, это наше веками вырабатывавшееся хобби.
Понты и блеф. Трудно преувеличить их роль в жизни многоклеточных организмов.
Но потом признался, что всю жизнь о таком мечтал.– Вообще-то я думал скорее о собаке. Но это не принципиально. Главное, чтобы кто-то умный и преданный.– Жениться не пробовал? – полюбопытствовала я, потягиваясь.
<...>
– Боже упаси! – отмахнулся парень, похоже, с искренним ужасом. – Я же хочу завести домашнее животное, а не сам им стать!
Вынужденно остановившись, я подняла взгляд на хищников. В общении с такими существами главное - не показать слабость, а, наоборот, вести себя так, будто ты самый большой и сильный. Удивительно, но факт: эволюция поощряет понты.
Против тех, кого боятся, иногда восстают. Против тех, кого любят, - никогда.
Я снова присела в реверансе.
- Вот только обходись впредь без этого выражения покорности на лице, - поморщился принц. - Тебе это не идёт.
- Отчего же?
Я почти обиделась.
- Да потому что у тебя на физиономии при этом написано: ладно, сделаю вид, будто я вас послушалась, я же всё равно гораздо умнее вас.
— М-да, ваше высочество, а вкус-то у вас даже не хромает, — пробормотала я. — Он у вас просто безногий.
Это была просто лёгкая депрессия, вызванная экзистенциальным кризисом на почве комплекса неполноценности. Но всё уже почти прошло, из остаточных явлений - только насморк.
- Так это… свободной виселицы, может быть, и нет.
- Это очень плохо. Мы должны заботиться о своих гражданах. Нельзя заставлять их ждать в очереди.
— Как твои подопечные? Все здоровы?
— У игуаны была лёгкая депрессия, вызванная экзистенциальным кризисом на почве комплекса неполноценности. Но всё уже почти прошло, из остаточных явлений — только насморк, — отбарабанила я.
"Любовь народа является ещё более мощным оружием, нежели страх. Против тех, кого боятся, иногда восстают. Против тех, кого любят, - никогда." (с)