Когда-то мой бывший муж выгнал меня на улицу с младенцем на руках и бросил на произвол судьбы. Я научилась справляться сама, а он вдруг появился в моей жизни снова и лишил средств к существованию, вынудив согласиться на любые унизительные условия ради дочери, которую так и не признал своей.
ХЭ! СЛР! Однотомник! Новинка! Секс! Жестокий герой! Сложные отношения!
...если человека никто не любит он перестает любить себя сам. Наше самоуважение всегда отражается в чьих-то глазах, словах и поступках.
И я считаю, что люди, которые, прикрываясь правдой, пытаются сделать вам больно, на самом деле поступают так намеренно, в попытке вознестись над вами в момент вашей боли от их жестоких слов. И вам ничего не остается, как принять эту боль – ведь это правда. Тому, кто принес свою «правдивую» весть, ничего за это не будет, но он сполна может насладиться тем, как втоптал вас в дерьмо, и может смаковать то, как хрустят ваши кости под его молотом истины. Особенно такими бывают самые «искренние и любящие» друзья, которые на самом деле никакие не друзья, а бестактные и невоспитанные сволочи.
Любовь делает людей слепцами, глухонемыми моральными инвалидами с ампутированным разумом.
Любые достижения в жизни человек посвящает кому-то. Нет ничего просто так. Нет цели ради цели. Нет усилий ради усилий. Всегда есть та конечная точка, дойдя до которой, ты оглянешься посмотреть, кто здесь наверху рядом с тобой. И вот он я. Вверху. На самом пике своей карьеры, достигший того, чего не достиг мой отец… стою и смотрю сверху, как внизу чья-то жизнь протекает, там люди за руки держатся, там счастье. Смех. Такое обыденное счастье, которое не купить за деньги… а я весь в сундуках золота и совершенно один.
Люди ведь умирают не только, когда в них стреляют в упор, сбивают на машинах или режут ножом, они умирают иногда от одного взгляда или слова, сказанного тем, кого беззаветно, безумно любили.
Любовь к ребенку рождается на уровне подсознания и не имеет ни малейшего отношения к тестам днк. Пока тест отрицательный — не люблю, а стал вдруг положительным резко проснулись отцовские чувства. Так не бывает. Они либо есть изначально, либо напрочь отсутствуют.
Это же…это же так больно уходить после и знать, что больше никогда. Любить его в последний раз…и ощущать, что и он любил как в последний.
— Какое тебе до нее дело. Она не твоя дочь. Мы тебе не родные.
Резко вскинул голову и посмотрел на меня глазами полными яростного отчаяния.
— Я возвращаю долги….
— Думаешь можешь расплатиться?
— Нет, думаю, что просто могу помочь.
Нет, у времени все же нет способности лечить раны на сердце и дарить возможность прощать. Моя душа не была готова к прощению в тот момент. Я не могла даже думать о нем спокойно. Каждая мысль вызывала в моей душе болезненную судорогу. Какая-то часть меня осталась в прошлом и проживала тот момент на обочине, по щиколотку в грязной воде, с младенцем на руках снова и снова. И я не могла выйти из этого дня сурка ни на мгновение. И память не стирается, и нет излечения, нет никакого света в конце тоннеля. Мне все так же нестерпимо больно.
Я развернулся чтобы уйти, но она вдруг вцепилась в мою руку.
— Слушай, не надо так. Егор. Не надо. Какая разница кто там есть у тебя. У многих есть любовницы. Я молчать буду. Я глаза на все закрою. Только не уходи от меня. Все у нас хорошо будет.
На какое-то мгновение жалко ее стало… словно отражение свое увидел. Я, наверное, вот так же жалко рядом с Аней смотрюсь. Помешанный на ней и такой же нелюбимый.
— Не люблю я тебя, Лена. Не люблю, понимаешь? Не будет ничего у нас хорошо. Никогда не будет потому что мне с тобой до тошноты плохо.
И пошел прочь к лестнице, а она вслед орет мне:
— А с ней хорошо? Ничего она опять тебе рога наставит…она никогда не полюбит тебя так, как я тебя люблю.
Возможно и не полюбит…зато ее люблю я.
— Я хочу построить детский комплекс именно в этом городе и именно здесь. Это удобное место и все вот эти кафешки, игровые заведения и ночные бары здесь не в тему. Пусть переносит их в промышленную зону.
— Ты просто сейчас начинаешь войну с Авериным.
— И что? Мне надо бояться его гнева?
— Я думаю тебе надо просто быть осторожным, и ты женат на его дочери не забывай.
— Это ненадолго.
И больше меня не сжирала проклятая тварь-ненависть вместе с ее гнилой подружкой ревностью. Они скулили где-то на задворках. Голодные, полудохлые и намертво связанные железными канатами.
«Любит он тебя, я сердцем материнским чувствую, что любит». И ошиблась…не любил он меня. Нам всем так казалось, но все же не любил. Что-то иное было между нами может быть оно и стало бы настоящей любовью, но не сложилось…Так бывает. Взаимность слишком большое счастье, чтоб с каждым случаться. Мне не повезло.
Дети легко адаптируются их дом там, где родители. Особенно в этом возрасте еще не имеет значения сколько есть денег в наличии, какой сделан ремонт и так далее.
Осторожней, Анютка, мужчину нельзя любить слишком сильно. Оставь кусочек себя себе. Не отдавай целиком и полностью.
Улыбается. Мамочка, какая же ты красивая, когда улыбаешься. Я так соскучилась по тебе.
— Не могу мам. Он уже все забрал. Меня там нет
— Не говори такие страшные вещи.
— Что ты, мама, там есть он. Везде во мне внутри. Особенно тут. Где сердце.
— Когда внутри так много кого-то может стать очень пусто и больно, когда вдруг окажется, что его там никогда и не было.
Я его кожей почувствовала, каждой клеточкой своего тела. Запах его узнала. Он не изменился за столько лет. Тот же парфюм, тот же аромат дорогих сигар и его собственный. Тот самый, который невидимым клеймом остался на коже, въелся в волосы и в мозги. Ненавистный запах предателя. Сердце кольнуло такой болью, что я стиснула пальцы, впиваясь ногтями в ладони и чувствуя, как больно дышать становится рядом с ним. Нет, у боли нет срока давности.
Нет у предательства сроков давности, как и у боли его нет. Она бессмертная и беспощадная в своей непредсказуемости. Когда вдруг набрасывается диким, голодным зверем и треплет добычу пока кости не начинают хрустеть и слезы не кажутся кровавыми.