Я объявляю экстренное собрание, тема которого: «Романтические притязания в контексте внутриполитической угрозы»! Мир другой — проблемы те же! Как болтать что вздумается, не получая за это звездюлей? Кто все же должен решать мои проблемы: я или те, кому не лень? Как приударить за государственным мужем так, чтобы тебя потом не скинули с обрыва? И главное: могут ли интересы какой-то империи быть важнее искренних чувств юной леди?..
-Вот мне, кстати, всегда было интересно, почему стоит женщине прилюдно обнажиться, ей прилетит от общества за пониженную социальную ответственность, а если эта женщина выбита из камня заботливыми мужскими руками, то никаких проблем, хоть бы она на главной площади столицы крышу подпирала, не прикрытая даже волосами?
В сложных ситуациях всегда хочется действовать. Когда тебе страшно, тошно, когда происходит что-то, что выбивает почву из-под ног, и ты стоишь посреди водоворота проблем и вопросов… больше всего хочется что-то делать. Осознавать, что ты двигаешься к тому моменту, когда все закончится, и жизнь вернется в привычное русло. Приближать этот миг.
Черт, знает, паскуда, как надавить на совесть даже тем, кто ее еще в детстве за горсть конфет продал!
Была бы я еще и фигуристой, я бы точно не рискнула выступать с дурацкой песенкой среди пьяных мужиков.
Тем более в компании мужчины, который клятвенно мне пообещал, что если ко мне будут приставать, он убежит, сверкая пятками, так быстро, что окружающие даже вспомнить не успеют, что со мной еще кто-то был. Я на это возмущаться не стала, потому что точно знала: если кто-то из местных забулдыг захочет с Ереком подраться, я убегу, сверкая пятками, так быстро, что окружающие и не вспомнят, что с ним еще кто-то был!
— Ты правда дура, что ли? — этот вопрос всегда, если честно, вводил меня в некоторый ступор.
Да, я признавала где-то в глубине души, что порой у людей были основания так думать, но вслух это признавать точно не собиралась. Но не говорить же, что я умная. Это как-то нескромно…
А когда человек сам за себя не волнуется, за него вдвойне сильно волнуются близкие — неужели так сложно это понять?
— Шура, все мужики — те еще псы! — наставническим тоном начал Бобрик, — некоторые просто брехливые псины, некоторые волки-одиночки, некоторые комнатные собачонки, виляющие хвостиком при виде хозяйки, но суть-то — суть-то! — одна!
-...Давайте лучше поговорим о вас. Вы хозяин такого чудесного кафе!
Дорик и Борик сидели за соседним столиком и смотрели на меня, как на чудовище. Я услышала, как Дорик шепнул на ухо Борику: «Женщины — страшные! Что это такое?», а Борик ему ответил, не сильно понижая голос: «Знаменитое женское коварство! Не смотри, а то кошмары сниться будут!».
— Итак, первая карта — дурень! Вроде бы…
— Есть такая карта?
— Сама смотри, коли не веришь! И проверь заодно, че-то без очечков не вижу нихера…
— Шут.
— Отлично! Значит она, что раздолбайка ты знатная, и что-то с тобой произойдет, отправишься ты куда-то!
— И куда же? — гадает дядя Вося в лучших традициях — размыто и бессмысленно.
— Вторая карта — вот бесстыдники! — мужской орган то, кажись… Отправишься ты, милочка, на ху…
— Это башня! — заглянула я в карты.
— В башню! Башня у нас значит, что произойдет что-то у тебя хуе…
Чем чернее ночь - тем светлее утро.
Самые восхитительные моменты обязательно с той или другой стороны оттеняются дерьмецом.