Дэнс, дэнс, дэнс

Как интересно и как значительно меняется человек за какие-то десять лет. И как ярко эти изменения прослеживаются в трилогии Крысы с продолжением. Слушай песню ветра и Пинбол 1973 - легкие джазовые зарисовки без определенной темы и содержания. Юношеская беззаботность, когда еще так мало потерял и так много надежд на будущее. Охота на овец - более серьезная книга, в которой уже ярко проявляется и оттачивается неповторимый стиль автора. Он становится мудрее, размышления глубже, а сама книга приобретает некую изюминку. И теперь Дэнс, дэнс, дэнс. Автор стал старше на 6 лет, герой - на 4, вошел в средний возраст - самое время задуматься над вопросом - куда дальше? Для чего это все? Что я хочу сделать со своей жизнью и возможно ли еще что-то изменить. Финал получился не только серьезней, но и печальней. Здесь меньше мистики, хотя ее присутствие и метафоричность придает очаровательность произведению, и гораздо больше размышлений над жизнью, больше горечи и потерь.

Какая книга лучше? Какой Мураками привлекательней для читателя? Сложный вопрос. Мне сугубо субъективно больше понравилась "повзрослевшая", умудренная опытом проза писателя. Есть в нем что-то очень нужное, что-то перекликающееся с душами многих, поэтому он и приобрел такую популярность. Он не единственный, кто задает себе подобные вопросы, но ответы его, переданные в такой необычной манере очень привлекают даже несмотря на то, что типичные герои Мураками мне совершенно не близки. Даже противоположны. Мне во многом сложно их понять. Как, ну скажите как можно замереть и бросить все, начав рыться в себе и закопаться так глубоко, чтобы не появляться в мире, выпасть из жизни на несколько месяцев?! Я слишком активна и деятельна, чтобы это понять, такое просто не укладывается в моей голове. Я люблю поразмышлять над своей жизнью, но не в отрыве от нее. Герой Мураками для меня всегда непонятен, но очень приятен, потому что он следует принципам, достаточно редким в наше время. Даже я ловила себя на мысли, что в некоторых случаях поступила бы совершенно иначе и гораздо хуже, чем он.

А аллегории с "личными комнатами" в другом пространстве, которые можно найти и в Японии, и на Гавайях - везде, где героя с местом нечто связывает - мне показалась просто отличной находкой. В ней можно поднимать слой за слоем и каждый раз находить все новые и новые интерпретации - это меня завораживает.

И все-таки, есть и кое-что, что неизменно не нравится мне в его книгах. Главным образом - это его "европейскость". Не зря его называют самым "европейским" японским автором. Чего стоят только постоянные упоминания западных рок-звезд? И с каким же удовольствием я ловлю крупицы информации о Японии, о таком далеком и неизвестном мне мире - что там едят, что там происходило, о чем они думают и что им важно в жизни? Эти моменты для меня не менее увлекательны, чем само повествование, но, к сожалению, они забиваются европейским стилем жизни, который дошел и до уникальной Японии. Се ля ви!

Спасибо Мураками за то, что он заставляет взглянуть на мир, на реальность, на свою жизнь под другим углом зрения.

Наконец-то меня проняло хоть что-то японское кроме «Евангелиона» Мисимы. Конечно, начинать всё это следовало по-хорошему лет пятнадцать назад, когда на прилавках только появились первые «овечьи» обложки и Харуки был неимоверно актуален, но элитарен. Зато теперь он мейнстримен, а я, почти достигнув возраста его героев, могу в полной мере, со всей высоты прочитанного и просмотренного, оценить его наивность, доскональную атмосферизацию, кинематографичность и удивительное, безумно близкое моему собственному (так наверное подумал каждый, залипнувший на великолепных первых двухстах страницах), мироощущение.

В голове сплошь кадры из «Трудностей перевода» + Джармуш + немного Линча. В «Dancu Dancu Dancu» есть всё это, впервые мне показали формулу современной Японии, плевать, что в романе 1983-й год, нам до их восемьдесят третьего из своего средневековья ещё ползти и ползти. Страна изобилия, от которого удавиться хочется, изобилия, когда любой каприз можно списать на представительские расходы, изобилия, которое всегда можно «перевести на дерьмо» (политики называют это «оптимизацией потребления»), от которого хочется убежать и сидеть без йены в кармане на пустынном берегу, пялясь в свинцовые волны.

Почему японцы и остальной мир снаружи любят Достоевского? Для них это ведь экзотика, им по кайфу читать про мерзкую туберкулёзную клоаку Петербурга (2014 год, а Сенная всё ещё продолжает оставаться мерзкой клоакой), про всю эту убогость, набожность, туповатую безысходность и грязюку в мыслишках. А вот нам по кайфу читать про далёкую чистую Японию с их рассудительностью, компактностью и мистически-равнодушным подходом к каждой мелочи. Сходные контрасты, понимаете?

В литературоведческом плане Харуки не скупится: читаешь и последовательно думаешь: о, эродрама! Потом: о! мистик-триллер! Потом: о! Кафка начался! Потом: о! Лолита! И всё ждёшь: ну вот сейчас он успокоится и дальше будет мистик-триллер; не, вот сейчас всё и продолжится Кафка; не, вот-вот сейчас и сведёт всё к «Лолите». А фиг там, просто такая игра. Но надо помнить, что ежели в начале романа на стене висит ружьё, то в конце оно выстрелит. А Мураками специально прогоняет нас кратким курсом сквозь вереницу своих, видимо, любимых произведений, но не даёт ни на чём остановиться, стеснительно отмахиваясь. У нас тут своя история. О! Достоевский! При этом так типично по-японски он доводит все свои стремления до патологии: затроенное название романа эхом отдаётся во всём тексте, резонируя от стен, и фразы, мысли и образы преследуют нас и могут повторяться до оскомины. Одинаковые диалоги, метания, одиночества, поездки, соития, люди, отели, пластинки, пивные банки. Одно слово «скрупулёзный» повторяется, мать его, шесть раз.

Я пишу эти строки за тридцать страниц до конца романа, на часах полвторого ночи, пью квас, скоро в саду за окном запоёт от бессонницы стервец-соловей, и под его трели я дочитаю закрывающимися от усталости глазами книжку с овцой на обложке и отложу её на тумбочку. А пока

Такой большой временный перерыв между первыми тремя частями условной тетралогии о Крысе последней, но, наверное, это даже хорошо, потому что восприятие успело отдохнуть от методично накатывающего на мозг асфальтоукладчика прозы Мураками и теперь может чётко видеть, что это не один длинный многотомный роман с вариациями, а совершенно разные произведения, по какой-то случайности объединённые крошечным общим элементом.

Когда я читаю Мураками, то всегда представляю себе фотку или даже небольшое такое видео, как японец среднего возраста стоит где-то на тротуаре в городе, вокруг него ходят люди, но уже сумерки, они все размытые (в блуре, да), так что кажется, что они проходят сквозь него, ни лиц, ни особенностей не разобрать. И только этот один главный герой стоит посередине чёткий, полноцветный, детальный.

А ещё в любом его романе мне сразу начинает тяготить уши тишина. Какое-то полное беззвучие, до звона в ушах. Может быть, он тоже её слышит постоянно, чувствует её давление, поэтому и стремится заполнить её музыкой, шагами, бесконечными разговорами, в конце концов. Скрипом мыслей в голове.

Наверное, я немного завидую персонажам Мураками. Они такие обычные и в то же время не такие. Все не знают, где бы урвать клочок времени, а он не знает, как его убить. Все вокруг пылают в огненной геенне потреблятства, а он с лёгкостью обходит все бытовые трудности. Все вокруг страстно мечтают хоть о каком-нибудь завалящем маленьком чудушке, а на него сваливаются духи, полтергейсты, прорицатели и вообще любая самобытная чертовщина, а он спокойно принимает это за должное и идёт дальше курить и пить коктейли. И всё это не манерно, вычурно и неприятно, дескать, вот я какой, не такой как все, а просто и естественно. Как будто пишет слегка инопланетянин (слегка беременная, да), в котором что-то крошечное и неуловимое не так, как во всех нас, но без специалиста (или пол-литра как эквивалентной замене) не разберёшь. Герой Мураками просто живёт... Не "существует", а "танцует". Не для кого-то другого, не для себя, не для какой-то цели даже, просто танцует и танцует, так ему говорит та его часть, которая Овца, так он и сам чувствует, что рано или поздно дотанцует до чего-то правильного.

Интересно, как называл этого героя Мураками, когда писал роман? Ведь называл же он его как то. Не просто "тот мужик". И встречу со странным своим двойником (Хираку Макимурой) зачем-то устроил.

Каждая книга Мураками немного тормозит мой стремительный бег вперёд, заставляет остановиться и призадуматься. Есть ли в его книгах ответы на какие-то глубокие вопросы или нет — каждый должен решить сам, для меня уже одно такое притормаживание совсем неплохо.

P.S. И снова в тексте романа есть слово "колодец"...

Эта книга была мне посоветована по флэшмобу. Ура-ура, я его почти дочитала =)
А поскольку она является третьей (или четвертой) в цикле о Крысе (или Овце), то в этом году мне пришлось прочитать и все предыдущие тома. Нет, конечно же, ни малейшего сожаления, одно удовольствие. Но из всех прочитанных книг у Мураками "Дэнс" для меня стал самым странным и непознаваемым. Сюжета как такового нет, но в напряжении держит. Мистицизм переплетен с удивительной бытовухой, или, скорее, даже так: мистицизм вторгается в быт на бытийном уровне. Что происходит в жизни этих людей, что творится в их головах? Хаос и хождение по замкнутому кругу. Безысходность, тоска, пустота потери, желание обретения. В реальной жизни такого быть не может. Но одновременно и осознаешь, что в реальной жизни может быть только так.
Будто какое-то устройство считывает тебя, переписывает в другой кодировке или даже системе координат и на выходе получается результат, который ты и не ты одновременно. Визуально вроде бы всё по-старому, но, если попытаться анализировать, ничего не получится - не совпадают системные версии. Вот точно так же чувствуют себя герои Мураками и точно так же чувствую себя я.

Пюрешка для ленивого мозга

Судить о Мураками я буду по одной книге. Беззастенчиво и жестко. Поэтому если вы чувствуете, что попу припечет… дальше все зависит от вашей степени мазохизма.

Знакомая зарекомендовала “Денс Денс Денс”, как свою любимую книгу. Я ей искренне поверил, что, сохраняя свою девственность в плане работ Мураками, я многое упускаю в жизни. Начал читать и искренне врал себе, что, видимо, что-то упускаю и не понимаю прелести книги, раз меня не вставляет сюжет. К последней четверти книги смирился с фактом — то, чего не существует, вставить не способно.

Я понимаю, за что людям нравится Мураками: достаточно атмосферные сцены пограничных состояний, когда реальность едет, ощущение тревожности пробирает, и ты можешь почувствовать, как чувствует мир (слегка) умалишенный. Но безопасненько так, кастрированно, когда даже самым впечатлительным субъектам, любящим дрочить на свои “впечатлялки” и “мрачную атмосферу”, не угрожает ничего. Это все очень хиленькие вспыхи, но на фоне того, как скудна человеческая рутина, и бенгальский огонек эмоций — уже что-то яркое. Это... хорошая сторона.

Плохая — все, что между таких вспыхов. Меня очень удручает, что современная литература превращается в блевоту недо-шизофреников. Задротов на шизофрению. В бессвязные маленькие вспышки не созидающих, не развивающих читателя эмоций, а бесполезных, убогих и разлагающих.

Убого то, что некоторые существа даже в литературе хотят “Фаст-фуда” и покупают таких Мураками: прибежали, им в рот готовую пюрешку из тревоги/адреналина/любой другой рандомной эмоции плюхнули — они проглотили и побежали дальше. Жевать не надо, думать не надо. Такие особи стоящие книги порой воспринимать и не способны, потому что читать того же “Идиота" Достоевского — это не бежать по вершкам, а быть внимательным. Представлять себе очень четко происходящее, ставить себя в ситуации Мышкина. Делать о них выводы! Открывать — надо же, а люди они, оказывается, вот такие… И чувствовать по этому поводу что-то свое. “Жевать" и “переваривать" книгу. Создавать чувства своими мозгами.

Мне хочется больше достойных книг. Хочется, чтобы и в современной литературе встречались не одни кастраты-блаболы, а кто-то живой. Друзья, если вы можете мне кого-то посоветовать, пожалуйста. А то я уже немного отчаялся.