... мы никогда не были настолько откровенны, чтобы выяснить до конца наши отношения, всегда ограничивались только намеками.
Современный мир устроен так, что никто не может заниматься тем, чем ему хочется, а, наоборот, должен делать то, к чему стремятся другие... Всегда все упирается в деньги, от этого зависит и то, что мы делаем, и то, что мы собой представляем, чем хотим стать, наша работа, наши самые заветные мечты, даже отношения с теми, кого мы любим.
Пенелопа верна Одиссею, по мы не знаем, насколько она его любит. А как вам
известно, можно быть очень верным и не любить... Иногда верность может
оказаться даже местью, расплатой за любовь... Верность, а не любовь.
Я заметил: чем сильнее овладевают людьми сомнения, тем охотнее они хватаются за мнимую логическую очевидность, надеясь с помощью разума прояснить то, что затуманивает и замутняет чувство.
Легко забываешь то, о чем не хочется вспоминать.
Сильные чувства отличаются тем, что внезапно, помимо нашей воли и сознания, переходят в поступки.
Правда, какой бы она ни была, лучше этой неопределенности, унизительного состояния лжи и жалости к самому себе.
и наша любовь представлялась мне чем-то вполне обычным, естественным, чем можно было совсем не дорожить ведь не дорожим мы воздухом, которым дышим и который нас окружает; мы понимаем, что он нам необходим, только когда его вдруг начинает не хватать и мы задыхаемся.
... мысль, несмотря на всю ее кажущуюся логичность, обманывает нас чаще, чем смутное и неясное чувство.
... сценарист - это художник, который вкладывает в фильм всю свою душу, не получая при этом никакого удовлетворения от сознания, что выразил в фильме самого себя. Труд его творческий, и все-таки он всего лишь поставщик находок, выдумок, технических, психологических и литературных указаний...
Как это часто случается при работе над сценарием, двух месяцев оказалось вполне достаточно, чтобы у меня возникла глубокая неприязнь и к героям фильма, и к его сюжету.
Жаклин окружала себя мужчинами не столько потому, что они нравились ей, сколько ради постоянного доказательства себе самой, что она способна вызывать в них желание и любовь. Но жить с любовником — это совсем иное. Это значит потерять себя, потерять всякие шансы на будущее: на семью, на карьеру, и в конечном итоге, жить так, как ее мать жила с отцом Натали — и вот это уже было совершенно немыслимо для Жаклин.
Она давно знала, что женщины куда более жестоки и беспощадны, чем мужчины, и еще раз получила тому доказательство.
... ей доставляло удовольствие думать о пытках и мучениях, уготованных ей, но стоило ей только на себе ощутить их, как она готова была на все, что угодно, лишь бы они прекратились; когда же это заканчивалось, она снова была счастлива, что ее мучили. И так по кругу — чем сильнее мучили, тем большее потом удовольствие.
Он еще был слишком молод, чтобы знать, сколько подчас бесстыдства и похоти скрывается в женщинах под маской напускного безразличия.
Он, наверняка, подглядывал за ними сейчас, и она была счастлива, от того, что была постоянно открыта для него, что ей негде было спрятаться ни от его рук, ни от его взглядов. Ей сладостна была эта темница.
Единственный вид свободы, к которому мы по-настоящему чувствительны, это свобода, приводящая другого в состояние рабства.
что может быть неприятнее ожидания?
люди, которые находятся в его власти, легко узнаваемы, главным образом по их отсутствующему взгляду.
Девушку из дома красоты, куда пришла О. на следующий день, чтобы удалить себе волосы, потрясли не столько железо и клеймо на ягодицах, сколько множество свежих ран от хлыста. О. потратила немало времени, пытаясь убедить ее, что удалить волосы одним рывком, когда они скреплены отвердевшим воском — ничуть не больнее одного удара хлыстом. Напрасно она старалась успокоить девушку, объясняя, что совершенно счастлива и довольна своей судьбой. Увы! После этих слов жалость на лице девушки сменилась ужасом.
Он также потребовал, чтобы ей удалили волосы, заявив, что только это делает ее совершенно голой.
Что может быть неприятней ожидания? Люди, которые находятся в его власти, легко узнаваемы, главным образом, по их отсутствующему взгляду. Они как бы есть, и их как бы нет.
Как доказать моему защитнику, что инстинкты убийцы я знаю не по К.-Г. Юнгу, ревность не по Марселю Прусту, Испанию не по Хемингуэю, Париж не по Эрнсту Юнгеру, Швейцарию не по Марку Твену, Мексику не по Грэму Грину, страх смерти не по Бернаносу, блуждание в пустоте не по Кафке и все остальное не по Томасу Манну; как, черт возьми, ему это доказать?
С собаками ведь так и обстоит: либо их любят без памяти, либо обходятся без них.
Кто из нас хоть однажды не мечтал стать монахом!
Не впервые возникает у меня жуткое чувство: в человеческих отношениях есть что-то механическое. Даже в так называемой дружбе.