Когда Траут станет совсем глубоким стариком, генеральный секретарь Организации Объединенных Наций доктор Тор Лемберг спросит его: боится ли он будущего? И Траут ответил так:
- Нет, господин секретарь, это от прошлого у меня поджилки трясутся.
И еще я выкидываю за борт героев моих старых книг. Хватит устраивать кукольный театр
" На Земле идеи служили значками дружбы или вражды. Их содержание никакого значения не имело. Друзья соглашались с друзьями, чтобы выразить этим дружеские чувства. Враги возражали врагам, чтобы выразить враждебные чувства."
Каго не знал, что идеи могут изничтожать землян не хуже любой чумы. Имуннитета к безумным идеям у землян не было.
Траут никогда не мог отличить одного политикана от другого. Все они казались ему одинаковыми восторженными обезьянами.
Все это происходило в стране, где каждый должен был сам оплачивать свои счета и где чуть ли не самым разорительным для человека оказывались его болезни.
Вообще так выходит, что какую бы работу ни делал американец, все ведет к самоубийству.
Подобно большинству авторов научной фантастики, он понятия не имел о науке.
Просто поразительно, что люди могут иногда рассказать о себе, если только это дает им возможность выпендриться своим знанием иностранного языка.
Всегда есть дюжина причин для того, чтобы ничего не делать <...>. И только одна причина, чтобы что-то делать. Это когда ты хочешь.
Standing at the middle of a secret stage, playing world against world, hero and playwright in one: oh, Bill had loved that all right.
– Эти московские портные – нечто невообразимое. Оденут тебя как какого-нибудь паршивого кладбищенского сторожа.
– Это точно, – подтвердил Смайли, чье мнение о лондонских портных было ничуть не лучше.
Я знаю, что может произойти между мужем и женой, когда они поссорятся. Она хочет досадить ему. Разозлить, вызвать гнев, пожалуй. "Хочешь знать, что я тут делала, пока ты там пьянствовал и отплясывал?" - что-то вроде этого. Борис бежит к гориллам и все им выкладывает, они шарахают ее чем-нибудь по голове и увозят домой.
'I have a theory which I suspect is rather immoral', Smiley went on, more lightly. 'Each of us has only a quantum of compassion. That if we lavish our concern on every stray cat, we never get to the centre of things. What do you think of it?'
If it's bad, don't come back. Promise? I'm an old leopard and I'm too old to change my spots. I want to remember you all as you were. Lovely, lovely boys.
Прервавшись на минуту, Смайли отодвинул от себя тарелку с недоеденным ужином, который покрылся белесыми хлопьями жира похожими на утреннюю изморозь поздней осенью.
Предательство, в сущности, дело привычки
Способность к выживанию <...> есть не что иное, как способность к безграничной подозрительности.
Я - яйцо, которое должно лежать в самом мягком гнездышке под самой заботливой наседкой, которая возилась бы со мной, пока не треснет моя малопривлекательная скорлупа и не вылупится моя робкая потайная жизнь.
Когда ты обнаружишь, что больше не можешь меня целовать, сказал бы я, ты говоришь мне знаками, что я мертвечина, к которой тебе противно прикасаться. Когда я, в свою очередь, довожу твое тело до судорог с помощью моего маленького зонда, работающего от батарейки, я всего лишь ищу более искренний способ нащупать свои собственные центры силы.
Про племя намаква: "Их нежелание поклоняться Высшему Существу ("Зачем нам молиться тому, кто посылает то сильнейшую засуху, то сильнейший ливень, когда нам бы хотелось, чтобы шел умеренный дождь в подходящее время?")
В детстве учатся, как прикончить раненую птицу. Птицу берут за шею указательным и средним пальцем, зажав голову в ладони. Потом птицу резко дергают вниз, крутанув, как волчок. Обычно тело отлетает, а голова остается. Но если ты очень чувствительный и прикладываешь слишком мало силы, то птица продолжает жить — с ободранной шеей и поврежденной трахеей. Тонкие красные шеи таких птиц всегда вызывали у меня сострадание и отвращение. Я был не в состоянии повторить этот прием, а менее опрятные способы уничтожения — например, расплющить голову каблуком — вызывали у меня дрожь. И я стоял, держа умирающую птичку в руках и проливая над ней слезы жалости ко всем крошечным беспомощным страдальцам, пока она не испускала дух.
Намаква — люди среднего роста. Мужчины — стройные, женщины — полные. У них желтовато-коричневая кожа, глаза черные и острые, как у бушменов (Блик утверждает, что бушмен невооруженным глазом видел спутники Юпитера за несколько столетий до рождения Галилея). Овладев трюком втягивать яички обратно в тело, их мужчины прославились быстротой ног. Их женщины, подобно женщинам Древнего Египта, отличались тем, что у них заметно выдавались вперед labia minora; однако, поскольку им не с чем было сравнивать, они не считали это недостатком. Этот народ представляет большой интерес для антрополога, они даже весьма пикантны. В качестве защиты от болезни они обвивали шею кишками леопарда. Их страсть к жиру была ненасытна. Они шумно праздновали, когда находили выброшенного на берег кита. Система родственных связей. Романтическая любовь (история о девушке, которая бросилась в пропасть, потому что ей не позволили соединиться с любимым). Погребальные обычаи. Ампутация пальца в знак траура. Целебные свойства мочи мужчин. Законы и наказания: за кражу скота — купание в кипящей смоле, за инцест — потеря конечности, за убийство человека — вышибание мозгов дубинкой. Их нежелание поклоняться Высшему Существу («Зачем нам молиться тому, кто посылает то сильнейшую засуху, то сильнейший ливень, когда нам бы хотелось, чтобы шел умеренный дождь в подходящее время?»). Тут достаточно материала для целой книги.
Живя в браке, я понял, что уступки - это ошибки. Верьте в себя, и ваш противник будет вас уважать. Стойте на своем, не отступая ни на шаг. Люди, которые верят в себя, более достойны любви, чем те, кто в себе сомневается. Люди сомневающиеся не имеют сердцевины.
Намаква, решил я, не настоящие дикари. Даже я больше знаю о жестокости, нежели они.