Так уж устроены собаки. Они не всегда способны понять все оттенки мысли хозяев, но они чувствуют их настроение.
... но кто знает, может, справедливость и логика имеют так же мало влияния на том свете, как и на этом?
Знаешь, в чем заключается вся собачья философия, приятель? Если ты не можешь ни съесть, ни трахнуть эту вещь, помочись на нее.
Людям верить нельзя. Теперь я знаю это.
Попробуй вообрази себя суперменом, как тебе тут же разъяснят, что ты сукин сын.
Пес пришел к выводу, что не имеет ничего против Дика, а скорее жалеет его за неумение радоваться жизни. Мир был полон чудес, а этот человек проводил время в заботах о какой-то ерунде.
Добро порождает добро, зло порождает зло, но если даже на твое добро отвечают злом, тебе не остается ничего иного, как продолжать творить добро.
Только упрямые добиваются великих результатов.
Добро порождает добро, зло порождает зло, но если даже на твоё добро отвечают злом, тебе не осаётся ничего иного, как продолжить творить добро. Иначе - так говорил Вилли - зачем жить вообще?
Со старым другом нельзя рвать связь из-за одной-единственной размолвки
[...] В первый раз он понял, что память — это место, которое, как и любое другое, можно навещать, и что встречи с мертвыми не обязательно опасны: они могут быть и источником утешения и радости.
Пес без хозяина — считай, мертвый пес.
Любовь всегда где-то есть, и если ты потерял одну, это вовсе не значит, что нельзя найти другую.
Никому еще ничего не удавалось добиться в жизни, если рядом не было человека, который бы в него верил.
Счастье не только в том, что тебя любят. Оно в том, что без тебя не могут обойтись.
Не надо стесняться порой раскрывать свое сердце. Если другие станут считать тебя дураком, пусть считают. Но лучше казаться дураком, чем прожить жизнь уныло.
Ведь «гомо сапиенс» — это видоизмененный охотник-убийца с порочными аппетитами, что когда-то и помогло ему выжить. Частично он себя реабилитировал в открытой тюрьме, которую мы называем первыми сельскохозяйственными обществами, а теперь он обнаружил, что отпущен под честное слово и обитает в благопристойном пригороде города-государства. Любой позыв отклониться от нормы, закодированный в его центральной нервной системе, блокируется. Он больше ни себе и никому другому не может принести вреда. Но природа естественным образом наделила его вкусом к жестокости и непреодолимым любопытством ко всему, что связано с болью и смертью. Без них он не больше чем серая посредственность на распродаже в супермаркете. Мы должны возродить его, вернуть ему глаз убийцы и мечты о смерти. Ведь именно это сделало его господином планеты.
Мы — существа, пригвожденные к конвейеру однообразного труда, монотонность и обыденность правят бал. В абсолютно здравомыслящем обществе единственная свобода — это безумие.
Там, где есть вакуум, он заполняется плохой политикой. Фашизм фактически был психопатологией, которая служила глубинным подсознательным нуждам. Годы формирования буржуазного сознания привели к тому, что Европа стала задыхаться в тисках работы, коммерции и конформизма. Европейцам нужно было вырваться из этих тисков, изобрести объекты ненависти, которые могли бы освободить их, и тут они обнаружили, что какой-то австрийский недотепа будет только счастлив сделать эту работу.
— Пол, вы упускаете главное. В «Эдем-Олимпии» безумие — это лекарство, а не болезнь. Наша проблема не в том, что здесь слишком много сумасшедших, а в том, что их слишком мало.
Человеческое тело - это послушный работяга, его нужно кормить и чистить, а ещё - давать ему в меру сексуальной свободы, для разрядки.
...туристы - это очень странное явление. Миллионы людей с одного конца света приезжают на другой, чтобы побродить по незнакомым городам. Вероятно, туризм - последний остающийся реликт Великого переселения народов - того, что было в бронзовом веке.
Насилие — вещь зрелищная и возбуждающая, но основным охотничьим угодьем для психопатии всегда был секс. Извращенный сексуальный акт может освободить воображение даже самой безыскусной души. Общество потребления ищет извращений и неожиданностей. Никакая другая диковинка в витрине магазина наслаждений не заставит нас продолжать делать покупки.
Никогда не знаешь, какую степень свободы на самом деле дают тебе наручники.
Давным-давно люди считали самим собой разумеющимся, что в будущем будет больше времени для досуга. И это справедливо — для неумех и бесталанных личностей, которые мало что могут внести в общую копилку. Если люди довольны своей работой, досуг — в старомодном понимании этого слова — им ни к чему. Никто никогда не спрашивает, как отдыхали Ньютон или Дарвин или как проводил выходные Бах.