"Как выгодно казаться странным, – думала по дороге Катерина. – Можно позволить себе то, что другим не простят. Клеймо странного – это диагноз, но он же и рецепт. Вам выпишут от окружающих людей чуть больше терпения, снисходительности и насмешки. Пока люди смеются, они вас не бьют".
На протяжении всей истории женщины были вынуждены вступать в нежелательные браки, и все они выжили.
Сексуальная одержимость делала своих жертв дураками
Существовало множество правил обращения с американским флагом: его нельзя оставлять на ночь или под дождем, он никогда не должен касаться земли, к нему следует относиться с почтением. Иэн всегда с завистью смотрел из окна, как Ди и Бланка, гордясь поручением, подходят в начале и в конце дня к флагштоку. Обычно девочки действовали очень осторожно, но ему случалось замечать, что иногда они сворачивают флаг неровно и его угол касается земли. Он слышал также, что не всегда они поют патриотические песни, иной раз что-то из репертуара, который крутят по радио. Они явно хотели продлить развлечение, болтали, тянули время, хихикали.
Взрослые умеют превратить мир в такое место, где человеку страшно.
Иэн никогда не сквернословил. Отец с помощью ремня давно объяснил ему, что сквернословить — исключительно отцовская прерогатива.
Иэн поднял руку, когда мисс Лоуд пыталась объяснить, что такое равнобедренный треугольник. Она измазала мелом весь свой оранжевый брючный костюм, и вид у нее был такой, словно геометрия находится за пределами ее разумения.
Его научили уважать старших — а это значит не задавать вопросов и не вмешиваться в разговор. Если отца заинтересует, как прошел день у сына, он спросит. А поскольку отец не спрашивал, Оу помалкивал.
Красота этой девочки, которая стояла позади него, была не только внешней. Ему казалось, что девочку изнутри подсвечивает то, что у детей отсутствует или прячется очень глубоко — душа.
Оу не смог найти свой пенал, потому что ящики с вещами не успели разобрать после переезда, и мать настояла, чтобы он взял пенал с клубниками, который носила Сиси, пока не выросла. Когда Оу спросил мать, почему она решила, что мальчику подходит розовый пенал с клубничками, она моргнула и ответила: «Осей, школьнику нужно куда-то класть ручки. Не могу же я допустить, чтобы мой сын пошел в школу без ручек».
За обедом Сиси отвечала на вопросы родителей так, чтобы не рассердить их, а больше старалась держать язык за зубами — в принципе самая безопасная линия поведения, учитывая характер отца.
- Все считают меня ведьмой или чем-то вроде. Иногда сама не понимаю, как вышло, что я твоя лучшая подруга.
«Особенно когда краду твои вещи и вру тебе», — добавила она мысленно.
Природа побуждает искать себе подобных, но что можно от них получить, кроме еще большего одиночества?
Человек только один раз начинает жить, и это происходит в момент рождения. Когда люди говорят, что намерены начать с чистого листа, они принимают желаемое за действительное: то, что случилось раньше, то, что было вчера, произошло не напрасно.
Жизнь, оглядываясь назад, можно свести к чему-то простому, к совокупности историй, и в таком же ключе мы живем дальше, обменивая свою юную веру в счастье – а счастье в этом возрасте почти всегда значит быть хорошим, правильным, любимым – на то, чтобы меньше чувствовать, меньше страдать.
Но тебе же известно, что такое мужчины. Или неизвестно. Как бы то ни было – они ничего не видят, пока не покажешь, где смотреть, и даже тогда нет гарантии, что они увидят то, что следует увидеть.
Ищущие убежища в несовершенстве памяти не разграничивают случившееся и то, что могло случиться.
Секреты, какими бы они ни были, порождают уродство.
– Для вас, должно быть, это обсуждение странно звучит, – сказал он, кивая в сторону гостиной.
– Странно? Нет, почему, – возразила Жуюй. – Мир нуждается в женщинах, полных энтузиазма. Жаль, что я не из их числа.
– А вам бы хотелось быть из их числа?
– Ты либо такая, либо нет, – сказала Жуюй. – Желание ничего не меняет.
Человек не должен позволять своему воображению плестись в конце у окружающего мира.
У каждого свой удел, считала она, у нее это одиночество, уделом же сослуживцев, радостным или тягостным, стали брак, родительство, повышения и выходные. Глупо было бы считать себя лучше или даже просто другой только потому, что у тебя есть что-то, чего у остальных нет. Семья с ее теснотой, одиночество с его требовательностью – и то и то храбрый выбор, а может быть, наоборот, трусливый – все это в конечном счете мало сказывается на глубоком и труднопостижимом безлюдье, окружающем любое человеческое сердце.
Быть хорошей мало что значит. Поверь мне, быть хорошей не значит в этой стране ровно ничего. Вести себя правильно, быть в любом конфликте на правильной стороне – только так можно себя обезопасить.
...когда смерть наносит удар, лучше, чтобы она покончила с первой попытки.
Смеяться в одиночку еще более невыносимо, чем горевать одному.
Когда мы помещаем того или то, что любим, перед чьим-то недоверчивым взором, мы чувствуем себя приниженными наряду с предметом любви.