Иль мало есть
Прослывших гордецами оттого лишь,
Что дом милей им площади иль видеть
Они горят иные страны? Шум
Будь людям ненавистен, и сейчас
Порочными сочтут их иль рукою
Махнувшими на всё. Как будто суд
Глазам людей принадлежит и смеем
Мы осудить, не распознав души
Нас, женщин, нет несчастней. За мужей
Мы платим, и не дешево. А купишь, -
Так он тебе хозяин, а не раб;
И первого второе горе больше.
И главное - берешь ведь наобум:
Порочен он или честен, как узнаешь?
А между тем уйти - тебе ж позор,
И удалить супруга ты не смеешь.
...А до муки И дела нет им материнской. Да, Страдания детей не занимают.
Люблю я тонкие сети
Науки, люблю я выше
Умом воспарять, чем женам
Обычай людей дозволяет...
Есть муза, которой мудрость
И наша отрадна; жены
Не все ее видят улыбку -
Меж тысяч одну найдешь ты, -
Но ум для науки женский
Нельзя же назвать закрытым.
Всегда я думал: жизнь людская - тень;
И говорю я смело: кто в науке
И в красноречье первыми слывут,
Те, может быть, безумьем наибольшим
Ослеплены: нет счастья на земле;
Приятной жизнь богатство может сделать,
Счастливою не сделает ничто!
Несчастная! Ведь если и убьешь, Ты все-таки их разлюбить не можешь!
Новая жена всегда милей...
Но женщинами женщины всегда
Останутся, - и с ними спорить, значит
Лишь глупостью на глупость отвечать.
Да, наша жизнь лишь тень: не в первый раз
Я в этом убеждаюсь. Не боюсь
Добавить я еще, что, кто считает
Иль мудрецом себя, или глубоко
Проникшим тайну жизни, заслужил
Название безумца. Счастлив смертный
Не может быть. Когда к нему плывет
Богатство - он удачник, но и только...
Умеренность - сладко звучит И самое слово, а в жизни Какое сокровище в нем!
Ведь муж, когда очаг ему постыл, На стороне любовью сердце тешит, У них друзья и сверстники, а нам В глаза глядеть приходится постылым. Но говорят, что за мужьями мы, Как за стеной, а им, мол, копья нужны. Какая ложь! Три раза под щитом Охотней бы стояла я, чем раз Один родить.
Чересчур Умна Медея - этим ненавистна Она одним, другие же, как ты, Опасною ее считают дерзость.
Только гнев Сильней меня, и нет для рода смертных Свирепей и усердней палача...
О, я во многом, верно, от людей
И многих отличаюсь. Наказанью
Я высшему подвергла бы того,
Кто говорить умеет, коль при этом
Он оскорбляет правду.
Путешествуя по территории Римской империи году в 1200-м, вы не нашли бы и двух городов с общим языком. В самой распоследней деревушке процветала латынь местного разлива.
Юлий Цезарь перевернулся бы в гробу, если б услышал, во что превратился принесенный им язык.
... языки склонны к переменам даже без внешнего влияния. Только очень специальные условия могут помешать им меняться. По мнению социолингвистов, для этого нужно, в частности, чтобы большинство людей, знакомых каждому конкретному носителю языка, были знакомы между собой – именно так поддерживается консенсус в отношении языковых норм.
Новые слова создаются в строгом соответствии с языком саг. Грамматику подвергли ревизии с тем, чтобы старая литература стала еще доступнее. Обязательное обучение помогает распространять по стране новые слова и новые грамматические правила, что позволяет еще больше сгладить небольшие диалектные различия.
Некоторые думают, а точнее, бездумно полагают, что диалекты – это испорченные варианты нормативных языков. Например, скауз – просто исковерканный английский. Это первое, что приходит в голову; на самом же деле все наоборот: сначала возникают диалекты, а уж на их базе создается – всегда искусственным образом – нормативный язык.
Нас формирует семья. Мы получаем гены своих родителей, как они получили гены своих. Точно так же и большинство языков являются членами своих семей и определенные свойства получают в наследство. Конечно, зарождение новых языков не происходит в результате союза двух родительских языков, так что от биологической параллели придется отказаться. Вообще говоря, языки размножаются делением, как амебы, или дают отростки, как клубника.
По мнению некоторых лингвистов, главной движущей силой развития языка служат молодежные тусовки. Стремясь отличаться от своих родителей, желательно вызывая их возмущение, молодые люди выбирают простейший вариант: начинают говорить на своем особом языке. И часть молодежного жаргона они сохраняют на всю жизнь – таким образом местный язык меняется.
История любого языка – до некоторой степени всегда история политики и идеологии.
Причем различия настолько существенны, что есть даже норвежско-норвежские словари.
Если народ и правители говорят на разных языках, одной из сторон рано или поздно придется уступить.
- Девушка, вам помочь? - Нет, я сама умру.