В том, кто далеко, никогда не видят недостатков. Он хорош уже потому, что далеко.
Кто родился человеком, тот им и останется. Он станет, в лучшем случае, сильным колдуном. Такие бывали, и некоторым даже удавалось внушить людям, будто они боги. Но только это невозможно. Рожденный человеком им же и умрет.
если дать слабым править миром, они его погубят – они ведь не могли обеспечить благополучие даже самим себе!
Человеческий дух давно перервал живую пуповину, соединявшую его со вселенной. Теперь земля и небо стали для него лишь зеркалами, в которых он видел одного себя. Конечно, ему и бог понадобился новый. Один, как один во вселенной сам новый человек.
От какой же мелочи в бою зависит жизнь! Сползший шлем на миг закрыл обзор – и ты покойник. Лопнувший шнурок, крохотная кочка, лужа крови, на которой ты поскользнешься, – и твой удар пройдет мимо цели, а чужой достанет тебя. А человеку так мало надо, чтобы из живого стать мертвым!
Он был на самом дне года, в самой нижней, самой темной точке. Но мир устроен так причудливо, что точка высшего расцвета и есть начало увядания, а точка гибели – первый шаг к возрождению.
- Скажи-ка, мать, если судьба от человека чего-то хочет, может он противиться? - спросил он у Елаги. - Или что решено и на роду написано, от того не уйдёшь?
- Кто ж его знает, сынок! - Елага вздохнула, и видно было, что ей и самой не даёт покоя этот вопрос. - Жизнь то свою один раз проживаешь, нельзя назад вернуться да посмотреть: а что было бы, кабы я у того камня не налево, а направо свернул?
- Так можно выбрать, куда повернуть?
- Выбрать всегда можно, но какие три дороги на твоём камне начертаны, из тех и выбирай.
- Выходит, человек у судьбы как рыба на крючке - как ни бейся, а не соскочишь?
- Можно соскочить, если из окунька налимом стать! - Елага улыбнулась. - Изменить судьбу есть только одно средство - самого себя изменить. Себя изменишь - и судьба изменится, в этом она за человеком идёт. А пока человек всё тот же, сам он идёт за судьбой.
его могло раздавить одно присутствие этой силы – но не давило, потому что любой человек так или иначе живет рядом с ней, внутри нее и ее же носит в себе от рождения до смерти.
один раз ведь каждому придется умереть! Надо суметь сделать это достойно, а слава погибших бессмертна!
Надо скорее хватать все, до чего можешь дотянуться, потому что второй раз тебе никто ничего не даст…
Изменить судьбу есть только одно средство — самого себя изменить. Себя изменишь — и судьба изменится, в этом она за человеком идет. А пока человек все тот же, сам он идет за судьбой.
Невероятно, с каким восторгом она об этом говорила! Бродить в полночь среди надгробий – что может быть чудеснее? А я отвечу: да все что угодно! Это же стандартное начало большинства фильмов ужасов! Друзья говорят: «Пойдем пошаримся на древнем захоронении?» Ты, как дебил, соглашаешься и тут же умираешь! А всего-то надо было сказать: «Да идите вы на фиг с вашими идеями!» Только я, кажется, начинаю понимать, почему самые осторожные умирают молодыми – потому что любимые друзья им просто выбора не оставляют!
Бывает же так: идешь куда-то, вздыхаешь себе под нос и думаешь: «Что угодно, только не это». А потом вдруг бац! И что-то случается. Но ты почему-то не рад.
— Иглоукалыванием обойдешься!
— Но у нас нет подходящих инструментов, — резонно возразил он, пробираясь пальцами под узкий свитер. Я обхватила его за шею и коварно ухмыльнулась:
— Ради такого дела я потыкаю в тебя зубочистками!
Есть те, глядя на которых просто не замечаешь недостатков. И то, что так не нравится в других, начинает казаться изюминкой, достоинством, на которое готов любоваться вечность.
— Алекс, она не едет… — проговорила севшим голосом. Он скосил на меня глаза:
— Да что ты говоришь! А ответь-ка, Евочка, что нужно машине, чтобы двинуться с места?
— К-колеса?
Он вздохнул так тяжко, словно я вякнула что-то невероятно глупое.
— Ладно, — процедил сквозь зубы. — А еще?
— Мотор, — уже смелее стала перечислять я. — Свечи зажигания, подвеска, амортизаторы, руль…
На последнем слове он таки не выдержал и хлопнул себя ладонью по лбу.
— Бензин, Ева! — простонал, не отнимая руку от лица. — Бензина в баке нет. Видишь огонек мигает?!
— Ой… — хлопнула ресничками я. — Ну подумаешь, не заметила…
— Это правильно! А он что ответил?
— Что у него нет «получасика» и спросил, сможешь ли ты привезти меня домой, если он оставит меня здесь…
— И что ты сказала?
— Что сможешь…
— А он?
— Он спросил, как именно ты это сделаешь.
— А ты?
— Я сказала, что у тебя мотоцикл.
— Гм. А он?
— А он дал денег на такси…
— Люди не в магию верят, Костик, — прошептала, глядя в окно, — а в чудеса. И порой эта вера помогает больше, чем все чародейство мира.
Женщины думают, что День Валентина был создан для них. Чтобы именно сегодня они ощущали себя любимыми и желанными. Чушь! То, насколько тебя любят, не зависит от даты календаря и вряд ли может быть измерено количеством «валентинок».
Говорят, обезьяна стала человеком, когда взяла в руки палку. Так вот: ничего подобного! Чтобы сделать человека из обезьяны, палку должна была взять другая обезьяна. И хорошенько ухандокать первую. Потому что эволюция — дело, конечно, отличное, но лень сильнее. И заставить кого-то трудиться порой можно только пинком.
— Где взять руководство по расчленению трупов?
— Тебе что, заняться нечем?
— Таки есть чем. Но нужно руководство.
Небеса выше или ниже того места, откуда падает снег?
Печальная правда заключалась в том, что нет ничего «вкуснее» для жителя маленького городка, чем сплетни.
Между желаниями и действительностью - огромная пропасть; иногда воображение рисует мост еще до того, как у человека появляется шанс понять,что этот мост его веса не выдержит.
Во лжи участвуют две стороны - тот, кто сочиняет сказку , и тот, кто истово хочет в нее верить.