— Я могу стать твоему ребенку двоюродным папой, — подумав, сказал Димдим. — Буду говорить ему «не балуйся» или «отстань». Ася совершенно не умеет ругаться, — сообщил он Адаму. — Её ребенок обязательно отобьется от рук.
— Это было бы прекрасно, — обрадовалась она. — Ты спасешь моего ребенка от рукоотбивательства. Подумать только, каким страшным человеком можно вырасти, если тебе никто не будет говорить «не балуйся» или «отстань».
А чего бы тебе хотелось?
Она остановилась, но так и не обернулась, и я лицезрею её затылок, наскоро заплетенную косу, из которой торчат пряди.
— Если честно, мне бы хотелось быть за тысячи километров отсюда, и даже неважно где. Я бы хотела играть на скрипке. Мне бы хотелось быть одной и не бояться звука шагов по коридору, не думать о том, что моя жизнь зависит от чужой прихоти. Но это же невозможно, правда? Поэтому мне бы просто хотелось ходить по снегу.
Какой она была, та девушка?
Я задумываюсь, словно этот вопрос и правда очень важен, и ответить на него нужно максимально верно.
— Сначала она казалась идеальной… — девушка ждёт, и я продолжаю. — А потом сумасшедшей.
Мы замолчали и дом молчит, слушает, ждёт. Кот распушил шерсть на хвосте, напрягся, словно готовясь одним броском взметнуть в сторону свое тело, скрыться, сбежать.
— А я?
— А ты сначала кажешься сумасшедшей.
— А потом?
— А потом ещё не наступило…
А я целоваться не умею, - притворно вздохнула я, предвкушая свежую порцию позитива.
- Проще простого! - выдохнул Морион, глядя на меня, как на непроходимое девственное бревно, не тронутое ни усердным дятлом, ни похотливым короедом. - Открыла рот пошире… Да! А еще шире можешь? Отлично! А теперь высовывай язык! Еще сильней высовывай! Ладно, сейчас покажу, как…
На меня смотрело небритое чудовище с открытой пастью и языком. “Ууууух!”, - дохла гиена, стуча лапой по земле.
- Вот так! Вообще, поцелуй - это проверка! Поэтому, чем шире открываешь, тем больше радости у мужика! - менторский тоном произнес маг, вправляя себе челюсть обратно.
То, что меня мужик учит, как правильно имитировать оргазм, это было полбеды. Вторая половина беды заключалась в том, что у меня в голове зрел один - единственный вопрос: где он этому научился? Откуда этот горький опыт? Пока я с подозрительным прищуром смотрела на сенсея, пытающегося вдолбить мне жизненно необходимый навык, внутри меня подыхала истеричная гиена, глядя на мир слезящимися от слез глазами… “Ыыыыыых!”, - стонала гиена, а я с нетерпение ждала продолжения морального банкета.