Странное все-таки существо человек… Начинает ценить то, что имеет, только тогда, когда он или кто-то из близких оказывается на волоске от гибели. Тогда, когда остается всего шаг до черты. Черты, за которой уже не бьется сердце. Черты, за которой лишь тлен.
Почему не ловим тот хрупкий момент, когда есть возможность? Почему только сейчас осознаем, насколько быстротечной может быть жизнь?! Но с другой стороны, лучше ведь поздно, чем никогда…
— Сохнет по своему Лерою до сих пор, вот и вся причина, — невозмутимо заявляет правдоруб Ванесса, рассматривая свой идеальный маникюр на предмет несуществующих недостатков.
— Ничего я не сохну! — глухо произносит Роуз, задыхаясь от такой неслыханной наглости. Открывает рот. Закрывает. Снова открывает. Точно рыба, выброшенная на берег.
— Мокнешь? — заходится глупым девичьим хихиканьем Ванесса, за что и получает от Онил пачкой салфеток в лицо.
Любить — это адски больно.
Это когда взлетаешь до невероятных высот, зная, что непременно упадёшь вниз и возможно, уже не встанешь.
Это когда вдруг понимаешь, что твоя жизнь действительно уже никогда не будет прежней.
Когда несмотря ни на что: ошибки, обиды, сожаления… всё, чего ты хочешь — это просто быть рядом с тем человеком, который тебе дорог.
И да, к сожалению, Любить — значит, отпустить, если нужно. Даже если твоё сердце объято пламенем.
Наши взгляды пересекаются на какое-то время.
И я понимаю: мы — совершенно чужие люди.
Не брат и сестра. Потому что не одной крови…
Не друзья. Потому что едва я пересекла порог его дома, мы не сошлись характерами.
Не влюблённые. Потому что просто «не про нас». Слишком много черноты и грязи, замешанной на обоюдной ненависти и боли.
Мы так и не смогли стать кем-то друг для друга…
Знаете, дурацких бабочек ведь не придумали. Они действительно существуют. Безмятежно порхают внутри. А мои бешеные насекомые и вовсе неистово бьются крылышками друг о друга…
Исчадье ада по имени Макс несётся мне навстречу, едва не сшибая с ног. Резко притормаживает, избегая столкновения.
— Эй, гном, а у меня подарок! — он прячет что-то за спиной, а я гадаю, бежать мне сразу или ещё подождать.
— Ну и? — настороженно спрашиваю, потому что он преградил мне дорогу.
— Держи, она напоминает мне тебя! — с гордостью выкрикивает он, бросаясь в меня, мать его, змеёй.
Я в ужасе отмахиваюсь, когда тела касается скользкая чешуя. Запрыгиваю на две ступеньки.
— Три — ноль!
— Идиот малолетний! — разносится мой возглас по первому этажу, когда чувствую, что первое оцепенение спало.
Змей хоть и выглядел на первый взгляд натурально, при ближайшем рассмотрении пахнет резиной и совсем не двигается. Я бы под суд отдала производителей этого говнища. Это же просто рехнуться можно!
Странно, в детстве мы так спешим вырасти, а когда этот момент приходит, чувствуем невыносимую тоску в груди.
...нет ничего ценнее, чем твои близкие: здоровые и счастливые.
Удивительно, как изменчиво наше восприятие действительности. Порою кажется, что всё хуже некуда, но в один момент всё вдруг снова приобретает смысл.
Все мы умело рассуждаем о чужих поступках, критикуем, раздаём умные советы и учим жизни… Но когда приходит время — на своей шкуре познаём, что далеко не всё зависит от нас, подчиняется правилам и идёт по плану.
В один миг то, что имело значение — теряет всякий смысл.
То, что ты принимал за правду, оказывается ложью.
То, что ты упорно не замечал — вдруг вылезает наружу…