- Что? Нравлюсь? - кольнул взглядом и улыбнулся...
- Ты слишком хорошего о себе мнения, старикашка, - огрызнулась Ирина и уткнулась в смартфон - нужно было написать дочери, что полет прошел спокойно.
- И это я слышу от девушки второй свежести, - хмыкнул Олег и направился в свою спальню.
Вслед полетела диванная подушка, но только глухо стукнулась о дверь комнаты. Шустрый, засранец
- Вы… - женщина возмущенно выдохнула, - вы куда смотрите? – не долго думая, отвесила пощечину Олегу, взгляд которого был направлен далеко не на её лицо. Его больше привлекала грудь...
- Как порядочный мужчина, между вашим орущим лицом и молчаливо прекрасной грудью я выбрал последнее, - без чувства смущения заявил новоявленный работодатель.
- Как порядочный кобель! – схватила сумку и направилась к выходу.
Страсть поглотила мой разум. Мне хотелось жить внутри неё. Хотелось, чтобы было что-то большее, чем секс. Это давно уже было большим.
Любовь — это когда ты желаешь лишь одного мужчину, который, управляя твоими руками, поднимает их над головой, сжимая запястья до сладкой томительной боли. Его бедра упираются тебе в живот, и вот ты уже готова пасть перед ним на колени, забыв собственное имя. Может кто-то назовёт это всего лишь страстью, но для меня это другая сторона одной и той же медали.
Мы бы были парой, которая вечно ругается, страстно спорит до нервных срывов и лихорадочной дрожи. А наши отношения, как непрерывная диаграмма взлетов и падений… И всё же, я знала, что все произошло так, как должно быть.
Я в самом безопасном и лучшем месте на земле — в его объятиях.
Влюбиться — это то же самое, что дать человеку пятикаморный револьвер, заряженный четырьмя патронами — глупо и наивно. При таком раскладе, у тебя есть лишь один шанс, что боек ударит в пустоту, а дуло непременно будет направлено в самое сердце. Любовь — это уничтожение.
Она была мокрой, но уже не от дождя. Разве что я был её дождем. Её океаном.
Как понять, кому можно доверять? Покладистому и пушистому Дмитрию? Или неугомонному и скрытному Максу?
Если бы я могла сравнивать их с книгами, то Дима был бы учебником по алгебре — скучным и правильным...
А Макс… Он, как приключенческий роман. Он был бы той книгой, открывая которую, ты забываешь обо всем на свете. Ты ешь с этой книгой, спишь с этой книгой, живешь вместе с ней… погружаясь в глубины этой истории. Ты читаешь её и держишь карандаш в руке, отмечая абзацы, что задели тебя до глубины души. Всего лишь слова, когда-то напечатанные в типографии, а так въедаются под кожу.
Он был бы той книгой, которая становится частью тебя. И она остается с тобой после прочтения, и, проходя мимо своей личной библиотеки, твоя рука вновь и вновь тянется к рукописи со знакомым названием…
Холодно. Слишком холодно. Не на улице, а между нами.
– А где отец?
- Скоро спустится. Это в его духе…
- Опаздывать?
- Выебываться.