— Это он, — безжизненным голосом сказала она.
Андрей сдвинул пальцем зеленую иконку, холодно сказал:
— Да!
В трубке молчали.
— Послушай, урод! Лесю ты потерял, смирись! Ищи себе другую… наложницу! Еще раз позвонишь ей, я выбью из тебя все твои скрипичные ключи, миноры и мажоры! Иди к жене, покайся, тебе скидка будет.
— Это он, — безжизненным голосом сказала она.
Андрей сдвинул пальцем зеленую иконку, холодно сказал:
— Да!
В трубке молчали.
— Послушай, урод! Лесю ты потерял, смирись! Ищи себе другую… наложницу! Еще раз позвонишь ей, я выбью из тебя все твои скрипичные ключи, миноры и мажоры! Иди к жене, покайся, тебе скидка будет.
Я почти 6 лет прожила под неподъёмным грузом собственной вины. А вся моя вина заключалась в том, что я стала игрушкой золотых мальчиков, которую они не поделили! Что они там говорили? “Хорошие девочки не ходят по клубам”? А ещё они, кажется, не ходят на пляж и по улицам, не дышат и вообще не живут. Ведь мало ли, что взбредёт в голову отморозкам!
Выбор — это всегда перекрёсток, на котором мы действительно свободны в принятии решения, но несвободны от последствий, с которыми потом придётся жить.
Мир — всего лишь подделка под счастье для того, кто его больше не ищет. Не для тех, кто ошибся, предал или потерял себя, а для тех, кто успокоился, смирился с этим...
— Жизнь — отнюдь не прямая дорога. Это запутанный серпантин, двигаясь по которому вперёд ты незаметно меняешь направление и вновь возвращаешься назад.
Невозможно быть счастливым, разбив себя на осколки и бездумно растоптав те, которые считаешь незначительными.
Когда нитки в клубке твоей жизни запутались так, что превратились в удавку и для тебя, и для того, кого ты любишь, не имеет смысла продолжать распутывать их, лишь сильнее затягивая петлю.
...мы просто падаем вниз, барахтаясь в хаосе наших противоречивых желаний. Падение было длительным и даже захватывающим, но я прекрасно знала, что когда-нибудь, мы достигнем дна и разобьёмся. Оба.
Каково это — заговорить с ним одними губами, на языке поцелуя, закрыв глаза и не думая ни о чем, ощущая лишь, как волнение, охватившее меня от его близости и честности, только усиливается, до безумного, обжигающего изнутри пожара.