...мы просто падаем вниз, барахтаясь в хаосе наших противоречивых желаний. Падение было длительным и даже захватывающим, но я прекрасно знала, что когда-нибудь, мы достигнем дна и разобьёмся. Оба.
Каково это — заговорить с ним одними губами, на языке поцелуя, закрыв глаза и не думая ни о чем, ощущая лишь, как волнение, охватившее меня от его близости и честности, только усиливается, до безумного, обжигающего изнутри пожара.
Мы окружаем себя приятелями и прихлебателями, чем больше, тем лучше. Мол, смотрите, какой я, всем нужен! А на самом деле — всем друг на друга плевать. Потому что те, другие, тоже бегут от одиночества и тоже спасаются за счет принадлежности к стае. Вот так и используем друг друга, прикрывая неумение идти по своей дороге и жить по своим правилам.
- ...такие понятия как «никогда» и «всегда» — такая шелуха, пыль, немного дунул — и всё, нет их, они разлетелись. Все меняется.
...знаешь, кто может быть хуже обычного дурака? Умный дурак!
Есть люди, годами грезящие о несбыточном. Они никогда не получают желаемого, но мысль о том, "как бы все могло быть хорошо, если бы…" согревает их в момент самых жестоких разочарований.
А потом мы потерялись, исчезли, утонули друг в друге, в том сумасшедшем водовороте, который рождает страсть. Не пытаясь более удерживаться даже за крошечные осколки сознания, мы растворялись в нашей близости бездумно, слепо, до исступления, желая только одного — умереть и опять родиться, вместе. Чтобы так и прожить всю оставшуюся жизнь, только вместе. Чтобы не было ни малейшей возможности дышать по отдельности, радоваться жизни или утешаться в горе. Никогда друг без друга.
Предпочитая не замечать очевидного, они пребывали в сладчайшем из заблуждений: ничего нежелательного и незапланированного не могло случиться по одной только причине — им бы этого не хотелось.
- ...Странные они у нас. Вот хоть и не родственники по крови, а странности у них одинаковые. Как говорила моя бабушка — нашла кастрюля крышку! — и глава семьи громко засмеялся, довольный собственной шуткой и красноречием бабушки.
— Тебя это пугает? — осторожно поинтересовался он.
— Не особо. Меня пугает то, что меня это не пугает.