О шестом [женихе] и говорить нечего… Господин Берет подтвердил, что верить нельзя никому, в особенности тому, кто дорожит репутацией и рассуждает о чести.
Мелиса понимала, что с ней происходит. Она тоже пережила период, когда казалось, что вокруг одни враги, и чем сильнее человек старается произвести хорошее впечатление, тем больше мерзостей у него за душой. Но однажды Лиса Стау разорвала порочный круг и начала радоваться каждому не-злодею, которых, как ни странно, в мире было предостаточно.
Если б А Ли хоть немного представлял, каковы скорость и влияние сарафанного радио, он бы мысленно попрощался с разносолами и поскорее сделал ноги. Но у женщин были такие добрые глаза… И запеканка словно умоляла откусить кусочек!
А Ли выложил все, что успел услышать.
— сборщик налогов? Дядя, чьи успехи на «теневой» стезе бабка восхваляет больше, чем подвиги Великого, работает на государство?! Да не просто работает в скучной конторе, а занимается тем, за что не так давно честной народ мог и в болоте утопить? Какой позор…
«Не хуже, чем разбой, и гораздо прибыльнее», — заметил здравый смысл...
Мужчинам из рода Шин по плечу любая задача, а уж обобрать роскошную одинокую карету на безлюдном тракте проще простого! В кинематографе, что достиг Холмов этой весной и уже не воспринимался как волшебство, такое проворачивали регулярно. Главное — напор, уверенность и наглая ухмылка. Толстосумы дрожат за свою жизнь и готовы отдать все: деньги, драгоценности, жен… Поправка: о женах лучше не заикаться. Вдруг какой идиот воспримет это всерьез и избавится от благоверной? Что тогда? Богатые работать не умеют, за лишний рот в семье бабка шкуру спустит.
Помнится, в прошлом году Семка-кузнец надрался и у старой ведьмы Шессы подсолнухи перепортил — решил, народ линг поднялся, чтобы людей изжить. На границе свои легенды, эх… Утром сообразил, что натворил, и каждый подсолнух к колку подвязал. Старуха через неделю всполошилась, мол, порчу нелюди навели, урожай изничтожили. Стебли высохли, а не падают, держатся колдовской силой! Ведьма, называется. Даже служителя храма водила в поле.
Народ посмеялся, кузнец повинился, а Шесса как продавала доверчивым барышням приворотные-отворотные зелья, так и продает.
Взошедший над рекой диск полной луны дополнил трагичность картины.
- Ты мог протанцевать с ней весь вечер, никому не отдавать. Уз, посланных богиней недостаточно чтобы быть счастливыми, но ты сам можешь сделать ее счастливой. И себя…
- Можно, я немного повою? – спросил волк.
Я лишь махнула рукой. Валяй…
Тишину леса наполнил тягучий, полный тоски вой. От этих звуков я поежилась. Мне жутко захотелось, чтобы меня кто-нибудь обнял и пожалел. Через пару минут к Вольфгану присоединился Гамлет, не то жалуясь богине-луне на нелегкую судьбину, не то тоскуя по хозяину…
- Черный ворон! Что ж ты въе-е-ешься… - зазвучала моя партия в этом на удивление слаженном хоре. – Над мое-е-е-ею голово-о-ой! Ты добы-ычиии не дожде-о-ошься. Черный во-орон,я не твой.
- Хорошо получилось. – сказал Вольфган, когда мы закончили песню, разливая из бочонка остатки вина. – Красиво! Давай еще раз?
И мы спели еще раз… А затем еще раз. И, наверное, еще…
- Дамы, девушки, женщины! Никогда не позволяйте уничижительного отношения к себе! Женщина – это звучит гордо!
Где-то в параллельной вселенной бились в истерике давно почившие классики…
- Я могу спеть что-нибудь другое. – предложила я вполне миролюбиво. – Могу даже что-то недетское спеть.
- Сударыня, я правильно понял, что вы мне сейчас угрожаете?
От последних слов инквизитора Потапчуки дружно вздрогнули. А мне стало интересно, кого еще боятся медведи, помимо маленьких девочек?