Мои цитаты из книг
ты конечно взрослый мальчик, но позволь дать тебе совет: никогда не делай из своей женщины дуру. Она может сильно разозлиться.
Давид Казанцев - лучший в городе пластический хирург, шикарный мужчина и мой муж.
Я без ума от него и думала, что мы вместе будем до старости, в горе и в радости, и ничто не разлучит нас.
Но он предал меня.
Растоптал.
Уничтожил нашу любовь.
- Ты меня в чем-то подозреваешь, любимая? - спросил он.
Я знаю точно. Он мне изменяет. И теперь стою перед выбором. Попытаться простить мерзавца.
Или устроить ему ад на земле.
Самое печальное что я верю в его любовь. Черт его знает как так получается, но уважения ко мне у Давида нет, верность для него — пустые слова, но в то что он любит меня — верю.
Давид Казанцев - лучший в городе пластический хирург, шикарный мужчина и мой муж.
Я без ума от него и думала, что мы вместе будем до старости, в горе и в радости, и ничто не разлучит нас.
Но он предал меня.
Растоптал.
Уничтожил нашу любовь.
- Ты меня в чем-то подозреваешь, любимая? - спросил он.
Я знаю точно. Он мне изменяет. И теперь стою перед выбором. Попытаться простить мерзавца.
Или устроить ему ад на земле.
— ... ты такой девочкой-цветочком была. Вот это тебя довели!
— А любую женщину довести можно, — бросила я
Давид Казанцев - лучший в городе пластический хирург, шикарный мужчина и мой муж.
Я без ума от него и думала, что мы вместе будем до старости, в горе и в радости, и ничто не разлучит нас.
Но он предал меня.
Растоптал.
Уничтожил нашу любовь.
- Ты меня в чем-то подозреваешь, любимая? - спросил он.
Я знаю точно. Он мне изменяет. И теперь стою перед выбором. Попытаться простить мерзавца.
Или устроить ему ад на земле.
Страшно это — быть в полушаге от правды.
Давид Казанцев - лучший в городе пластический хирург, шикарный мужчина и мой муж.
Я без ума от него и думала, что мы вместе будем до старости, в горе и в радости, и ничто не разлучит нас.
Но он предал меня.
Растоптал.
Уничтожил нашу любовь.
- Ты меня в чем-то подозреваешь, любимая? - спросил он.
Я знаю точно. Он мне изменяет. И теперь стою перед выбором. Попытаться простить мерзавца.
Или устроить ему ад на земле.
Любовницы должны быть сладкими эротическими грезами — радовать ночами, а по утрам растворяться в сладкой дымке.
Давид Казанцев - лучший в городе пластический хирург, шикарный мужчина и мой муж.
Я без ума от него и думала, что мы вместе будем до старости, в горе и в радости, и ничто не разлучит нас.
Но он предал меня.
Растоптал.
Уничтожил нашу любовь.
- Ты меня в чем-то подозреваешь, любимая? - спросил он.
Я знаю точно. Он мне изменяет. И теперь стою перед выбором. Попытаться простить мерзавца.
Или устроить ему ад на земле.
Пол-родителя, одна бабушка. Впрочем, мама относится к внучкам сдержанно, без особой любви. Она часто болеет, требует к себе внимания, а точнее, денег.
- Ты переезжаешь ко мне, - звучит безапелляционно. Как факт. - Я не могу, - спорю, но Воскресенский не знает слова «нет». - Тебе негде жить. Нет работы. А моим дочкам нужен присмотр. Ты нам подходишь. - Я ведь кондитер. У меня нет опыта общения с детьми. Совсем нет, - прячу взгляд. - Ты им нравишься. Остальное неважно. Я готов сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Нас прерывают рыжие двойняшки. Забираются отцу на колени, и он тут же смягчается. - Мама будет жить с...
я не люблю, когда кто-либо вмешивается в мою личную жизнь. Пусть даже разрушенную.
- Ты переезжаешь ко мне, - звучит безапелляционно. Как факт. - Я не могу, - спорю, но Воскресенский не знает слова «нет». - Тебе негде жить. Нет работы. А моим дочкам нужен присмотр. Ты нам подходишь. - Я ведь кондитер. У меня нет опыта общения с детьми. Совсем нет, - прячу взгляд. - Ты им нравишься. Остальное неважно. Я готов сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Нас прерывают рыжие двойняшки. Забираются отцу на колени, и он тут же смягчается. - Мама будет жить с...
. Говорят, только мужчины любят глазами. Ошибаются.
Я эстет и тоже искала себе суженого по внешности.
Женя оказался в моем вкусе: высокий, симпатичный, накачанный блондин. Словно только сошел с обложки журнала. Подруги предупреждали, что красивые мужчины – для всех. Такими придется делиться.
Не верила, а зря.
Наливное яблочко из райского сада оказалось с гнильцой и червями внутри.
- Ты переезжаешь ко мне, - звучит безапелляционно. Как факт. - Я не могу, - спорю, но Воскресенский не знает слова «нет». - Тебе негде жить. Нет работы. А моим дочкам нужен присмотр. Ты нам подходишь. - Я ведь кондитер. У меня нет опыта общения с детьми. Совсем нет, - прячу взгляд. - Ты им нравишься. Остальное неважно. Я готов сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Нас прерывают рыжие двойняшки. Забираются отцу на колени, и он тут же смягчается. - Мама будет жить с...
Предавший однажды - предаст еще много раз. В этом я убеждена, поэтому не строю иллюзий
- Ты переезжаешь ко мне, - звучит безапелляционно. Как факт. - Я не могу, - спорю, но Воскресенский не знает слова «нет». - Тебе негде жить. Нет работы. А моим дочкам нужен присмотр. Ты нам подходишь. - Я ведь кондитер. У меня нет опыта общения с детьми. Совсем нет, - прячу взгляд. - Ты им нравишься. Остальное неважно. Я готов сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Нас прерывают рыжие двойняшки. Забираются отцу на колени, и он тут же смягчается. - Мама будет жить с...
Сердца нет – нечего и терять. Вместо него и так сквозная дыра.
- Ты переезжаешь ко мне, - звучит безапелляционно. Как факт. - Я не могу, - спорю, но Воскресенский не знает слова «нет». - Тебе негде жить. Нет работы. А моим дочкам нужен присмотр. Ты нам подходишь. - Я ведь кондитер. У меня нет опыта общения с детьми. Совсем нет, - прячу взгляд. - Ты им нравишься. Остальное неважно. Я готов сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Нас прерывают рыжие двойняшки. Забираются отцу на колени, и он тут же смягчается. - Мама будет жить с...