— Ах, Леона, ты еще такая наивная! Ты ничегошеньки не знаешь! Женщина может сделать все, что захочет, пока мужчина не знает о ее планах.
— Не сочтите за грубость, а сложно вообще сдерживать свою, так сказать, пламенную натуру? — улыбнулся он.
— Я вам по секрету скажу: я свою, так сказать, пламенную натуру порой вывожу погулять. Так что в остальное время она у меня спит почти спокойно!
— А за пламенной, так сказать, натурой сложно вообще ухаживать?
— Главное, дорогой граф, вовремя кормить!
Я была с ним в корне не согласна. Красивая и магически одаренная дочь герцога с хорошим приданым в девках не останется ни при каких обстоятельствах. Так я ему тогда и сказала.
В общем, отец ничего против меня не имел. Когда я помалкивала.
Отец же, в целом, против меня ничего не имел, а когда я появлялась перед его глазами, иногда даже вроде как удивлялся: «А это еще что такое и откуда оно у нас взялось?» — так и читалась в его взгляде. Единственное, что ему во мне не нравилось было моим довольно неплохим умом и крепкой памятью.
И тут, как водится, появилась я! Она не ждала, но я не спрашивала. Невзлюбила она меня еще в утробе, но поделать уже ничего не могла. Родилась я тоже умной и красивой. Умнее, чем хотелось бы батюшке, ведь дамам ум ни к чему; и красивее, чем хотелось бы матушке, ведь нахваливать за красоту лет с четырех стали в первую очередь меня, а не ее.
— Кто-то распускает обо мне лживые слухи, точно тебе говорю!
— Да зачем же лживые?.. — пробубнила себе под нос женщина, массируя висок.
Я всплеснула руками.
— Ну может и правдивые, откуда же мне знать! Но правду-то тоже по разному преподнести можно.
– Ты только береги ее, Эриас. Она такая уязвимая...
– Не волнуйтесь... княгиня Лайтирис, я за нее любому глотку перегрызу... э-э-э, простите за грубость, я хотел сказать никому в обиду не дам...
– Не волнуйся, сынок, мы тебя поняли и теперь действительно спокойны за судьбу нашей дочери.
Сваро улыбнулся скорее мне, чем другу и, коротко склонив голову, произнес:
– Буду счастлив видеть вас вновь, принцесса, – потом, нагло посмотрев на Эриаса, ехидно добавил, – ну и ты заходи, если что...
– Ты воткнула мне нож в сердце, любимая. Неужели тебе меня не жалко? – Он взял меня за руку и повел к дверям.
– Тебя пожалей, как же. Нет, с тобой надо быть все время начеку...
– О чем ты говоришь, Лель, я вообще только с виду темный и мрачный, а вообще я белый и пушистый как маленький котэ с Хартара.
– Да? Не замечала, но это наверное, когда ты спишь...
– Лель, я так сильно люблю тебя, что мне больно...
Отстранился, все еще сверля взглядом и, взяв мою ладошку, приложил к своей груди, давая почувствовать, как сильно и мощно бьется сердце. Я подняла вторую руку и коснулась его щеки с проступившей щетиной, ласково поглаживая:
– Я буду беречь его от боли. Буду хранить его только для себя. Ведь я тоже боюсь потерять тебя, и мне тоже больно – так сильно люблю, что страшно, Эриас.
Его губы сложились в лукавую усмешку, а в синих глазах вспыхнули звезды.
– А давай боятся вместе? Вместе не так страшно. Так ведь?