Я снова стащила что-то с полки и принялась хрустеть.
— «Бобрик ты мой, хватит работать челюстями. За ушами трещит и мне ничего не слышно», — с долей умиления произнес Филька.
Ветки нехотя разомкнулись, являя нам чей-то упитанный филей.
— Ваше Величество! — в очередной раз заорав, Ральф бросился вытаскивать монарха из зарослей.
— «Ничего себе, по заднему виду опознал», — потешаясь, сказал Филька. — «Я, конечно, ни на что не намекаю, но лизун он видимо еще тот».
Памперсы и валериана — вот что просто необходимо всем путешественникам по мирам.
Не бывает неисправимых детей, бывает мало звездюлей.
— Подловила, — он усмехнулся и стал хорош прямо словно бармен, который бесплатно угощает дорогими коктейлями.
— «В общем так. Опыт у женщин — словно минное поле из граблей, по которому ты ходишь с завязанными глазами. Сколько раз тебе прилетит одним и тем же черенком — никто не знает.
Я вообще не понимаю, зачем Силке сваха. Она сама вполне способна если не окрутить мужика, то скрутить точно.
«Ну у тебя и голосок», — Филя сам говорил заторможено. — «В округе медведи точно остались без потомства. А популяции зайцев был нанесен непоправимый урон».
Особо порадовали ордена. Брежнев умер бы от зависти — столько он на себя их навешал. Прямо шел и звенел. Во всех местах.
Найти бы того умельца, который сварил приворот, и познакомить бы его с клизмой. Литров на пятнадцать.
— Жалоба от соседей на то, что вы мучили собачку. А она выла и скулила!
— «Бедная животинка», — простонал сквозь смех Филька. — «И ты это… не пой больше. А то страшно подумать, за что примут в следующий раз невинные слушатели твой исключительно мелодичный голосок.
Я, слабо соображая, что несу на больную голову (да со мной и на здоровую это оказия часто случалась), гордо выкрикнула:
— Свободу Анжеле Девис! — и прикусила язык. Нельзя перебарщивать с агитационным движением.
Есть в жизни несколько непреложных законов. Если ты куда-то опаздываешь, то обязательно застрянешь в пробке, на туфлях сломается каблук и на колготках поедет стрелка. И второй: утро добрым не бывает. Особенно в морге.
А сердечко так сладко екнуло. На всякий случай наличие трусов проверила, а то вдруг выпрыгнула.
Помни, инициатива любит инициатора, причем исключительно извращенной любовью
— «Ну вот», — расстроенно вздохнул Филя. — «А я так хотел посмотреть на Лох-Несское чудовище».
— «Изнутри?», — ехидно спросила я.
— А с гигиеной как? Моетесь вы где, в реке?
От раскатистого смеха орчанки затрепетал полог шатра.
— Да ты что! В реке такая жуть живет, вдохнуть не успеешь, как на дно утащит. А для питья родник есть. Странная ты, дева, кто ж часто моется. Дождь прошел, и ты чист. Как раз вчера и мылись.
Кому интересны заморенные невесты. Вот женщины вернуться из леса и покормят.
А я по наивности думала, что добыча провианта — удел мужского пола. Мир можно поменять, но искоренить паразита на диване, кричащего «хочу жрать!», не под силу даже этим воинственным дамам.
— «А давай коротко и по делу, как на приеме у проктолога, когда страшно больше, чем стыдно».
И тут мне представилась возможность познакомиться с женской версией орков. Игра «Найди десять отличий». Вся та же неземная красота и топор.
— Где указано, что лес ваш? — сухо перебила орка. Но-но, меня еще ни один проверяющий не прижал!
— Все знают, — развел огромный руки в стороны он. — А кто не в курсе, тех не спрашиваем.
Какой, право, свежий взгляд на собственность. Просто замечательно, что он не пришел в головы нашим чиновникам.
Так и не поняла: обрадовалась или нет. Сложно определиться с чувствами, когда жажда членовредительства распирает легкие.
Интересно, а если я прилюдно пну Его Величество, это будет считаться покушением или я смогу убедить стражу в профилактической пользе избиения?
Не то чтобы лорд Сотье впечатлялся, скорее смирился. Еще никогда приглашение на королевский бал не принимали с лицом «подавись, только отцепись».
Говорят, что самое неудобное, это встретиться взглядом в замочной скважине.