Книги Валерий Гуров
Очнулся — снег чёрный, тела на площади, вороны рвут плоть… Рязань сожжена. Татарва ушла, но их псы-кипчаки добирают уцелевших. А рядом ребёнок с белыми волосами зовёт меня по имени. Говорит, я — ратник Ратмир, что обещал защитить его родных. Я? Вчера я жил в совсем иной эпохе. Сегодня — голый среди мёртвых, но с чужим телом и чужой памятью. Что делать? Ответ один. Русские не плачут, русские бьются. Я поднял меч, собрал вокруг себя тех, кто уцелел, и впервые понял — моё время...
Вчера я был архимагом, сегодня проснулся в теле вора.
Первая ночь в Петербурге — и охота уже началась.
За мной идут безликие убийцы и князья, жадные до власти. Им нужен город, а вместе с ним и сила, что скрыта здесь. Но я знаю её лучше всех: в моих руках память архимага и тело, привыкшее к улицам.
Чтобы выжить, я должен вернуть утраченную мощь и решить — защищать Петербург от чужой власти или самому подчинить его своей. Ошибки здесь не прощают.
Очнулся — кровь на лице, палуба дрожит, пушки молчат. Французы на горизонте.
На фрегате паника. Капитан-француз приказывает сдаться.
А я? Я ветеран. Прошел Великую Отечественную. И у меня один принцип:
РУССКИЕ НЕ СДАЮТСЯ.
Теперь я в 1730-х. Успел поднять бунт на корабле, сохранить честь флага и попасть под военный трибунал.
Но я не сломаюсь.
Бирон, Анна Иоанновна, тайная канцелярия? Пусть приходят.
Я здесь не для того, чтобы вписаться в историю.
Я здесь, чтобы ее переписать.
Очнулся — кровь на лице, палуба дрожит, пушки молчат. Французы на горизонте.
На фрегате паника. Капитан-француз приказывает сдаться.
А я? Я ветеран. Прошел Великую Отечественную. И у меня один принцип:
РУССКИЕ НЕ СДАЮТСЯ.
Теперь я в 1730-х. Успел поднять бунт на корабле, сохранить честь флага и попасть под военный трибунал.
Но я не сломаюсь.
Бирон, Анна Иоанновна, тайная канцелярия? Пусть приходят.
Я здесь не для того, чтобы вписаться в историю.
Матёрый, но правильный авторитет из девяностых погибает. Его сознание переносится в наше время, в тело обычного школьного физрука. Завуч трясет отчётность, родители собачатся в чатах, а «дети» залипают в телефонах и качают права.
Но он не привык прогибаться. Только вместо пистолета у него свисток, а вместо верных братков — старшеклассники-недотёпы, которые и отжаться толком не умеют. А еще впереди — областная олимпиада, и если школа ее не выиграет, то ее грозятся закрыть.
Очнулся — снег чёрный, тела на площади, вороны рвут плоть… Рязань сожжена. Татарва ушла, но их псы-кипчаки добирают уцелевших. А рядом ребёнок с белыми волосами зовёт меня по имени. Говорит, я — ратник Ратмир, что обещал защитить его родных. Я? Вчера я жил в совсем иной эпохе. Сегодня — голый среди мёртвых, но с чужим телом и чужой памятью. Что делать? Ответ один. Русские не плачут, русские бьются. Я поднял меч, собрал вокруг себя тех, кто уцелел, и впервые понял — моё время...
Матёрый, но правильный авторитет из девяностых погибает. Его сознание переносится в наше время, в тело обычного школьного физрука. Завуч трясет отчётность, родители собачатся в чатах, а «дети» залипают в телефонах и качают права.
Но он не привык прогибаться. Только вместо пистолета у него свисток, а вместо верных братков — старшеклассники-недотёпы, которые и отжаться толком не умеют. А еще впереди — областная олимпиада, и если школа ее не выиграет, то ее грозятся закрыть.
Прихожу в себя в чужом теле — вокруг крики, на руках чья-то кровь. Передо мной мажор насилует девушку, уверенный, что связи отца спасут его от наказания. Как же знакомо… — С дороги, мразь! — бью ублюдка ногой в лицо. Только я уже не в 21 веке, а в теле стрельца, на дворе 1682 год. Москва бурлит и готова взорваться бунтом — лучше не придумаешь. В прошлой жизни влиятельный мерзавец убил мою семью. Откупился от правосудия, избежал наказания. Я устроил самосуд, погиб и получил второй шанс....
Матёрый, но правильный авторитет из девяностых погибает. Его сознание переносится в наше время, в тело обычного школьного физрука. Завуч трясет отчётность, родители собачатся в чатах, а «дети» залипают в телефонах и качают права.
Но он не привык прогибаться. Только вместо пистолета у него свисток, а вместо верных братков — старшеклассники-недотёпы, которые и отжаться толком не умеют. А еще впереди — областная олимпиада, и если школа ее не выиграет, то ее грозятся закрыть.
Боевая фантастика, Попаданцы, Детективная фантастика, Компиляции, Российская фантастика, Сборники, альманахи, антологии
Очередной, 157-й томик "Фантастика 2025", содержит в себе законченные и полные циклы фантастических романов российских авторов. Приятного чтения, уважаемый читатель! Содержание: БОЯРЫШНЯ: 1. Нина Ахминеева: Боярышня. Дар ведьмы 2. Нина Ахминеева: Боярышня. Глава рода 3. Нина Ахминеева: Боярышня. Глава рода. Продолжение СОФЬЯ: 1. Нина Ахминеева: Софья. Другой мир 1 2. Нина Ахминеева: Софья. Другой Мир 2 3. Нина Ахминеева: Софья. Другой Мир 3 СВЕТЛЫЕ И ТЁМНЫЕ: ...
Очнулся — кровь на лице, палуба дрожит, пушки молчат. Французы на горизонте.
На фрегате паника. Капитан-француз приказывает сдаться.
А я? Я ветеран. Прошел Великую Отечественную. И у меня один принцип:
РУССКИЕ НЕ СДАЮТСЯ.
Теперь я в 1730-х. Успел поднять бунт на корабле, сохранить честь флага и попасть под военный трибунал.
Но я не сломаюсь.
Бирон, Анна Иоанновна, тайная канцелярия? Пусть приходят.
Я здесь не для того, чтобы вписаться в историю.
Я здесь, чтобы ее переписать.
Боксёр из 90-х очнулся на конференции по поп-ММА. Тут бойцы с маникюром и продюсерами. Его принимают за…
— Мага! Мага тормози! Ты же профессионал! — крик сбоку разрывает тишину.
Сзади, вцепившись, как клещ, какого-то парня душит бородатая туша в капюшоне, повиснув рюкзаком.
Пошла жара!
Очнулся — кровь на лице, палуба дрожит, пушки молчат. Французы на горизонте.
На фрегате паника. Капитан-француз приказывает сдаться.
А я? Я ветеран. Прошел Великую Отечественную. И у меня один принцип:
РУССКИЕ НЕ СДАЮТСЯ.
Теперь я в 1730-х. Успел поднять бунт на корабле, сохранить честь флага и попасть под военный трибунал.
Но я не сломаюсь.
Бирон, Анна Иоанновна, тайная канцелярия? Пусть приходят.
Я здесь не для того, чтобы вписаться в историю.
Я здесь, чтобы ее переписать.
Прихожу в себя в чужом теле — вокруг крики, на руках чья-то кровь. Передо мной мажор насилует девушку, уверенный, что связи отца спасут его от наказания. Как же знакомо… — С дороги, мразь! — бью ублюдка ногой в лицо. Только я уже не в 21 веке, а в теле стрельца, на дворе 1682 год. Москва бурлит и готова взорваться бунтом — лучше не придумаешь. В прошлой жизни влиятельный мерзавец убил мою семью. Откупился от правосудия, избежал наказания. Я устроил самосуд, погиб и получил второй шанс. На...
Я прикрывал отход своей группы и погиб. Но небесная канцелярия решила: рано мне на покой. И вот я в 1984-м! Снова молод и полон сил. Но вместо автомата у меня фотоаппарат «Зенит» и блокнот с ручкой. Теперь моё оружие – слово.
Второе задание: Афганистан!
И только одно по-настоящему не изменилось: я снова на передовой!
Боксёр из 90-х очнулся на конференции по поп-ММА. Тут бойцы с маникюром и продюсерами. Его принимают за…
— Мага! Мага тормози! Ты же профессионал! — крик сбоку разрывает тишину.
Сзади, вцепившись, как клещ, какого-то парня душит бородатая туша в капюшоне, повиснув рюкзаком.
Пошла жара!
Очнулся — кровь на лице, палуба дрожит, пушки молчат. Французы на горизонте.
На фрегате паника. Капитан-француз приказывает сдаться.
А я? Я ветеран. Прошел Великую Отечественную. И у меня один принцип:
РУССКИЕ НЕ СДАЮТСЯ.
Теперь я в 1730-х. Успел поднять бунт на корабле, сохранить честь флага и попасть под военный трибунал.
Но я не сломаюсь.
Бирон, Анна Иоанновна, тайная канцелярия? Пусть приходят.
Я здесь не для того, чтобы вписаться в историю.
Я здесь, чтобы ее переписать.
Прихожу в себя в чужом теле — вокруг крики, на руках чья-то кровь. Передо мной мажор насилует девушку, уверенный, что связи отца спасут его от наказания. Как же знакомо… — С дороги, мразь! — бью ублюдка ногой в лицо. Только я уже не в 21 веке, а в теле стрельца, на дворе 1682 год. Москва бурлит и готова взорваться бунтом — лучше не придумаешь. В прошлой жизни влиятельный мерзавец убил мою семью. Откупился от правосудия, избежал наказания. Я устроил самосуд, погиб и получил второй шанс. На...