Не спорю, жертв жалеют, им сочувствуют….и их – презирают. А вот сильных – не любят. Вопрос в том, что ты сама от себя хочешь: чтоб тебя лицемерно жалели, но при этом за глаза злословили, что сама виновата, или чтоб тебе завидовали!
Люди — не собаки, не вещи и не рабы. Любовь нельзя вымолить, выпросить или заслужить. Она или есть, или её нет.
Гиперопека… она такая. Думаешь, что делаешь всё для своего ребенка, что защищаешь его от трудностей, а на деле только подрезаешь крылья. Губишь его жизнь.
любовь — это не только брать. Это и отдавать. Жертвовать чем-то ради другого. Любовь — это работа. Работа над собой, над отношениями. Это умение слушать, слышать и понимать. Это уважать того, кого любишь, и уважать его решения, даже если они тебе не нравятся.
— Счастье, Ди, не в том, чтобы быть сильной и независимой. Счастье в том, чтобы позволить себе быть слабой рядом с теми, кто тебя по-настоящему любит. Не смотрит с обожанием, Диана, а любит — чувствуешь разницу? Обожание, восхищение и влюбленность долго не длятся….
Иногда… просто быть рядом — это уже великое дело.
— Да, папа любил открывать новые миры. Он говорил, что археология — это не просто работа, а способ понять прошлое, чтобы лучше увидеть будущее.
пытаясь играть на равных с мужчинами, мы сами сажаем себя в клетки.
вопрос не в том, как часто нам дают возможности, а в том, как мы их используем.
— Счастье ... не в том, чтобы быть сильной и независимой. Счастье в том, чтобы позволить себе быть слабой рядом с теми, кто тебя по-настоящему любит.
Но иногда близкие люди — это не слабость, а поддержка, особенно если они по-настоящему понимают тебя.
Такие мужчины, как он, зверели от отказа. Для них всё в этом мире имело свою цену, и они верили, что каждому можно найти её — достаточно лишь предложить правильную сумму, услугу или влияние.
наши отношения были изначально обречены. Мы строили что-то на зыбком фундаменте, не имея в основе ни честности, ни реальной привязанности. И пусть в какой-то момент мне казалось, что это настоящая любовь, сейчас всё выглядело по-другому. Это была спасительная иллюзия, в которую я слишком сильно верила.