Цитаты из книг
Закончил он, как всегда, словами:"В Новой Британии, которую мы строим, нет преступников. Есть только жертвы неадекватных общественных служб."
ВО (WAUGH), Ивлин (1903-1966).
Видный английский прозаик, один из крупнейших сатириков Великобритании. Родился в Лондоне, учился в Оксфордском университете и после недолгой карьеры учителя полностью переключился на литературную деятельность. В романе «Любовь среди руин» [Love Among the Ruins] (1953), главной мишенью сатирика становится фрустрация упорядоченного прозябания в «государстве всеобщего благоденствия».
Несмотря на свои обещания во время последних Выборов, политики так и не переменили климата. Государственный Институт Метеорологии сотворил только несвоевременный снегопад да пару маленьких, не больше абрикоса, молний. Изо дня в день и от графства к графству погода менялась весьма беспорядочно, как и встарь.
ВО (WAUGH), Ивлин (1903-1966).
Видный английский прозаик, один из крупнейших сатириков Великобритании. Родился в Лондоне, учился в Оксфордском университете и после недолгой карьеры учителя полностью переключился на литературную деятельность. В романе «Любовь среди руин» [Love Among the Ruins] (1953), главной мишенью сатирика становится фрустрация упорядоченного прозябания в «государстве всеобщего благоденствия».
-Я тебе скажу, приятель, что и как,- продолжал м-р Потный.- Нынче нет такого понимания преступления, какое раньше было. Помню, когда я по карманам лазил и впервой очутился перед судьей, тот прямо сказал: "Парень,"- говорит.- "Ты вступаешь на такую стезю, которая может привести только к горю и деградации на этом свете и к вечному проклятию на том." Вот это разговор. Все ясно-понятно. Но когда я в последний раз погорел, меня, перед тем как послать сюда, назвали "антисоциальным явлением", мне сказали, я, мол, "плохо приспособляемый". Нельзя так говорить с человеком, который уже жизнь прожил, пока они еще пешком под стол ходили.
ВО (WAUGH), Ивлин (1903-1966).
Видный английский прозаик, один из крупнейших сатириков Великобритании. Родился в Лондоне, учился в Оксфордском университете и после недолгой карьеры учителя полностью переключился на литературную деятельность. В романе «Любовь среди руин» [Love Among the Ruins] (1953), главной мишенью сатирика становится фрустрация упорядоченного прозябания в «государстве всеобщего благоденствия».
Психолог базы высказал мнение, что элемент поджигательства неотделим от юности. А при его сдерживании могли появиться болезненные неврозы. Сам он считал, что обвиняемый совершил абсолютно нормальный акт и, более того, совершая его, продемонстрировал более чем нормальный интеллект.
На этом месте некоторые вдовы, матери и сироты сгоревших летчиков завопили со зрительной галереи, но им резко напомнили, что тут Суд Государства Благосостояния, а не собрание Союза домохозяек.
ВО (WAUGH), Ивлин (1903-1966).
Видный английский прозаик, один из крупнейших сатириков Великобритании. Родился в Лондоне, учился в Оксфордском университете и после недолгой карьеры учителя полностью переключился на литературную деятельность. В романе «Любовь среди руин» [Love Among the Ruins] (1953), главной мишенью сатирика становится фрустрация упорядоченного прозябания в «государстве всеобщего благоденствия».
Еще не было ни рабочих кварталов, ни зеленых окраин, ни парков, ни площадок для игр. Все это оставалось на планшетах с залохматившимися краями, заляпанных чайными чашками; их дизайнера давно кремировали, а пепел развеяли среди щавеля и крапивы. Поэтому Купол Спасения являл собой все прелести и стремления города в большей степени, чем предполагалось.
ВО (WAUGH), Ивлин (1903-1966).
Видный английский прозаик, один из крупнейших сатириков Великобритании. Родился в Лондоне, учился в Оксфордском университете и после недолгой карьеры учителя полностью переключился на литературную деятельность. В романе «Любовь среди руин» [Love Among the Ruins] (1953), главной мишенью сатирика становится фрустрация упорядоченного прозябания в «государстве всеобщего благоденствия».
- Чертовы сентименталисты! Мой отец с матерью повесились в собственном саду на собственной бельевой веревке. Теперь же никто пальцем, даже для себя, не пошевелит. В системе что-то не так, Пластик. Ведь есть еще реки- топись, тут и там поезда- только голову сунь, газовые печи в некоторых бараках. В стране полно природных ресурсов смерти, так нет, каждый тащится к нам.
ВО (WAUGH), Ивлин (1903-1966).
Видный английский прозаик, один из крупнейших сатириков Великобритании. Родился в Лондоне, учился в Оксфордском университете и после недолгой карьеры учителя полностью переключился на литературную деятельность. В романе «Любовь среди руин» [Love Among the Ruins] (1953), главной мишенью сатирика становится фрустрация упорядоченного прозябания в «государстве всеобщего благоденствия».
Два или три пациента, уже пресыщенные развлечением, явились на предмет уничтожения и были благополучно убиты.
ВО (WAUGH), Ивлин (1903-1966).
Видный английский прозаик, один из крупнейших сатириков Великобритании. Родился в Лондоне, учился в Оксфордском университете и после недолгой карьеры учителя полностью переключился на литературную деятельность. В романе «Любовь среди руин» [Love Among the Ruins] (1953), главной мишенью сатирика становится фрустрация упорядоченного прозябания в «государстве всеобщего благоденствия».
Англичанин сражается лучше всего, когда его припирают к стенке.
В романной трилогии «Офицеры и джентльмены» («Меч почета», 1952–1961) английский писатель Ивлин Во, известный своей склонностью выносить убийственно-ироничные приговоры не только отдельным персонажам, но и целым сословиям, обращает беспощадный сатирический взгляд на красу и гордость Британии – ее армию. Прослеживая судьбу лейтенанта, а впоследствии капитана Гая Краучбека, проходящего службу в Королевском корпусе алебардщиков в годы Второй мировой войны, автор развенчивает державный миф о военных...
«Туз» не приехал. Министр иностранных дел подождал, пока из вагона первого класса не вылезла последняя измочаленная и настороженная фигура, затем обменялся любезностями с начальником вокзала и убыл.
Ироническая фантасмагория, сравнимая с произведениями Гоголя и Салтыкова-Щедрина, но на чисто британском материале. Что вытворяет Ивлин Во в этом небольшом романе со штампами «колониальной прозы», прозы антивоенной и прозы «сельской» — описать невозможно, для этого цитировать бы пришлось всю книгу. Итак, произошла маленькая и смешная в общем-то ошибка: скромного корреспондента провинциальной газетки отправили вместо его однофамильца в некую охваченную войной африканскую страну освещать...
Потом, уже вызвав лифт, они заспорили о приобретенных вкусах – стоит ли их приобретать. Адам сказал, что это результат подражания, а подражать для человека – естественное дело, так что и приобретенные вкусы естественны.
Роман «Мерзкая плоть» — одна из самых сильных сатирических книг 30-х годов. Перед читателем проносится причудливая вереница ярко размалеванных масок, кружащихся в шутовском хороводе на карнавале торжествующей «мерзкой плоти». В этом «хороводе» участвуют крупные магнаты и мелкие репортеры, автогонщики, провинциальный священник и многие-многие другие.
Почему любовь заставляет меня ненавидеть весь мир? Ведь она должна действовать как раз наоборот.
Творчество классика английской литературы XX столетия Ивлина Во (1903-1966) хорошо известно в России. «Возвращение в Брайдсхед» (1945) — один из лучших романов писателя, знакомый читателям и по блестящей телевизионной экранизации.
Она была коренаста, с распиравшей платье грудью и позаимствованной у звезд кинематографа походкой, видимо, должной обозначать соблазн.
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым...
Внутреннее же положение страны он выразил в следующем афоризме: "Противогазы берем с собой на службу, но в клубы ходим без них".
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым...
Пар от ванны, поднимаясь туманный облачком, оседал капельками на стакане. Она прикончила свой коктейль, чувствуя легкий туман внутри, и продолжала лежать в ванне, ни о чем не думая, ощущая лишь тепло от воды и выпитого алкоголя. Она позвонила служанке, попросила принести сигарету, неспешно выкурила ее до самого конца, попросила пепельницу, затем полотенце. Вот теперь она была готова к встрече с темнотой и холодом
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым...
Жизнь коротка, что не мешает ей утопать в безнадёжной скуке
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым...
С адом всё ясно. Человеческий ум достаточно развит, чтобы создать вдохновенные описания всевозможных ужасов, но когда требуется изобрести рай, тут он демонстрирует лишь тупость и беспомощность
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым...
Но всё же, как это бывает с иными культами, когда все мифы уже развеяны, источники веры осквернены и мутны, а культ всё живёт и живёт веками
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым...
Для учёного китайца войн-герой был самым презренным из человеческих типов, персонажем скабрёзных анекдотов. Нам следует вернуться к китайской учёности
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым...
Какая самонадеянность, считать, что знаешь, чем обернётся день и что он тебе готовит!
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым...
Когд человек один, он волен направиться куда душе угодно, но умножь количество людей, поместив человека в стаю, и с каждым добавленным индивидом душа человеческая будет умаляться, терять толику самоценности, самого важного, что и делает человека личностью
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым...
No one ever suspects a soldier of taking a serious interest in the war.
«Золотая молодежь», словно сошедшая со страниц Вудхауса, – легкомысленная, не приспособленная к жизни и удивительно наивная, – на пороге Второй мировой. Поначалу им кажется, что война – это просто очередное приключение. Новая форма, офицерский чин, теплое место при штабе. А сражения – они… где-то далеко. Но потом война становится реальностью. И каждый ее встретит по-своему: кто-то – на передовой, а кто-то – в пригородах, с энтузиазмом разрушая местные красоты и сражаясь с воображаемым...
- Их здесь человек пятьдесят, не меньше, - произвёл подсчёты мистер Побалдей. - Как было бы славно, если б все были из нашего колледжа. С каждого по десять фунтов штрафа, чем плохо?
- А если храм Божий осквернят, то и побольше, - подхватил мистер Сниггс. - Господи! Сделай так, чтобы осквернили...
Золотые двадцатые.
Лондон, только что опомнившийся от ужасов войны и разрухи, одержим страстью к развлечениям. Мораль? Ее больше нет! Этика? Она устарела! Религия? Просто смешно.
Молодые прожигатели жизни соревнуются в показном цинизме и легкомыслии со своими подругами.
А мельчайший намек на искренность, верность или любовь считается в их кругу в лучшем случае чудачеством, а в худшем — настоящим преступлением...
В классе было десять учеников, они сидели, сложив руки перед собой в радостном ожидании предстоящего.
- Доброе утро, сэр, - сказал тот, что сидел ближе всех.
- Доброе утро, - сказал Поль.
- Доброе утро, сэр, - сказал следующий.
- Доброе утро, - сказал Поль.
- Доброе утро, сэр, - сказал следующий.
- Заткнись, - сказал Поль.
Мальчик тотчас же извлек носовой платок и тихо заплакал.
Золотые двадцатые.
Лондон, только что опомнившийся от ужасов войны и разрухи, одержим страстью к развлечениям. Мораль? Ее больше нет! Этика? Она устарела! Религия? Просто смешно.
Молодые прожигатели жизни соревнуются в показном цинизме и легкомыслии со своими подругами.
А мельчайший намек на искренность, верность или любовь считается в их кругу в лучшем случае чудачеством, а в худшем — настоящим преступлением...
Люди строят разные планы на жизнь и думают, что обязаны включиться в игру, даже если она им не по душе. А игра рассчитана не на всех... Люди не видят, что под словом "жизнь" подразумевают две разные вещи. Во-первых, это просто бытие, со всеми его физиологическими последствиями, ростом и органическими изменениями. От этого никуда не уйти - даже в небытие. Но из-за того, что бытие неизбежно, люди верят, что неизбежно и другое - карабканье, суета, свалка, стремление добраться до центра, - а попадем туда, выходит, что мы и не ползли по этому колесу...
Золотые двадцатые.
Лондон, только что опомнившийся от ужасов войны и разрухи, одержим страстью к развлечениям. Мораль? Ее больше нет! Этика? Она устарела! Религия? Просто смешно.
Молодые прожигатели жизни соревнуются в показном цинизме и легкомыслии со своими подругами.
А мельчайший намек на искренность, верность или любовь считается в их кругу в лучшем случае чудачеством, а в худшем — настоящим преступлением...
Боюсь, что у бедняги не все дома. Я уже неоднократно убеждался, что повышенный интерес к религии у мирян - первый признак начинающегося умственного расстройства.
Золотые двадцатые.
Лондон, только что опомнившийся от ужасов войны и разрухи, одержим страстью к развлечениям. Мораль? Ее больше нет! Этика? Она устарела! Религия? Просто смешно.
Молодые прожигатели жизни соревнуются в показном цинизме и легкомыслии со своими подругами.
А мельчайший намек на искренность, верность или любовь считается в их кругу в лучшем случае чудачеством, а в худшем — настоящим преступлением...