А потом он медленно разорвал надвое листы, что держал а руках.
-Располагай мной, Лев Аркадьевич!
(ухахаталась просто, как в красках лицо Яна представила:):))
Вы привыкли к поклонению, я тоже...мы с вами просто не поделим зеркало...
Ты - одноразовый, Соловьев. Ты же знаешь, что это означает. Ты - использованный гандон! - последние слова она просто выплевывает.
— Что значит — не девочка? А кто?!
— Ну, очевидно, мальчик.
— Какой-такой мальчик, Клёпа? А как мы его назовем? Ну не Клеопатр же? Дичь какая-то.
Клео улыбнулась и повозила щекой по плечу мужа.
— У Шекспира есть такая пьеса — «Антоний и Клеопатра».
Павел помолчал, явно раздумывая над ее словами.
— Антоний? Это Антон, что ли? Тоха?
Клео ничего не ответила, только погладила мужа по груди.
— Антон Павлович Тихий
Слушай, что они на меня все так смотрят? У меня что, на лбу что-то написано?
— Впервые видят царицу египетскую.
Клео нервно хмыкнула.
— Тогда отчего не падают ниц?
— Простите их, Клеопатра Тихая. Варвары и дикари.
у моих коллег родилась своя версия того, откуда у меня такие мозоли на руках.
— Какая? — Клео осторожно гладила край его ладони.
— Какая-какая… Не дрочите дети, а то ладони волосатые будут. Или сотрете до кровавых мозолей
— Ты только подумай, как это будет круто звучать — Клеопатра Тихая. Были в истории разные там: Иван Грозный, Ярослав Мудрый, Филипп Красивый. А у нас будет Клеопатра Тихая. Исторически это очень красиво, ты не можешь не оценить.
— Ты где?! — выпалил он без лишних предисловий.
— Очевидно на работе.
— Сегодня суббота!
— Мы не соблюдаем шаббат, зато мы отстаем от графика. И потом, у нас работа сезонная, без выходных.
Нельзя наесться впрок, и напиться впрок тоже нельзя. И уже тем более нельзя налюбиться впрок.
Вот не зря говорят, что лучший отдых — это смена вида деятельности.
Клео неконтролируемо и крупно вздрогнула, когда его указательный палец коснулся главного места женского наслаждения. А у Павла от собственного возбуждения даже название вылетело. Название того, что он должен был найти. Так найти-то было вообще не сложно. Центральная кнопка женского удовольствия сама легла под его указательный палец. Гладкая, влажная, дерзко-выпуклая. Идеальная под его указательный палец. Или все же под средний? Он перепробовал так и эдак. И даже большой подключил. Им удобнее всего оказалось шлепать. По лужам, угу.
— Простите, — Паша шумно выдохнул. — Первый раз вижу живого человека, а не мраморный бюст, которого зовут Клеопатра.
Девушка в компанию к нему шумно выдохнула, а потом отчеканила.
— Это нормальное имя. Так зовут меня. Так зовут мою маму. Так звали мою бабушку. Прабабушку. Так всегда называют женщин в нашей семье.
— А мальчиков рожать не пробовали?
Павел — прокурор. Тот, кто обвиняет в суде. Прокурор обвиняет, адвокат защищает, судья выносит решение. Понимаешь?
— Я думала, ты спишь, — пробормотала она, нагибаясь за оброненными вещами.
— Опасно спать в доме, где к твоему паху норовят подобраться с мачете.
что мужчина-горец именно такой. Снаружи – неприступный, грозный, суровый. А внутри, для своей женщины – там нежные яркие цветы. Но это видит только она.
Мужчине с помятым крылом жить можно. Женщине – нет.
Тогда – это были вы, Милана. И сейчас вы. И если за десять лет – только вы, то либо я совсем не знаю своего отца, либо вы стоите на пороге брака с Маратом Ватаевым. Правда, конечно, вы может этого не хотеть. Но, судя по супу… – Рустам осторожно взял в руки тарелку. – Вы-таки не против. Только, можно, я не буду считать вас злой мачехой?
– Ты думаешь только о делах!
– Неправда, – Артур снова коснулся губами ее виска. – Я о них просто не забываю.
Мать говорила, что в склеенной посуде молоко быстрее скисает
Она вздрогнула, когда ее живот прижался к его уже каменному паху. Да, девочка, тут все по-настоящему. Если ты сверкаешь грудью перед взрослым мужиком – то в ответ получишь вот это. То, от чего ты сейчас вздрогнула.
Ей очень хотелось расплакаться, но слез не было. Наверное, так приходит взросление. Когда хочется плакать, рыдать, швыряться вещами – но вместо этого ты просто сидишь, сцепив до боли пальцы в замок, и смотришь перед собой.
Ничего при этом перед собой не видя.
Только его лицо. Фигуру. Слыша в собственных ушах его низкий голос.
А дети – дети бывшими не бывают.
Да откуда он знает дорогу на хуй, если у него и хуя-то нет?
— Ты что? Я же хотел тебя это… отблагодарить!
— Хочешь отблагодарить?! — подбоченилась я.
— Ну.
— Тогда исчезни из моей жизни — и больше не появляйся! Понял?
— Понял.
Ну а зачем заводить кота, если с ним нельзя поговорить?