Цитаты из книг
— Зачем мы здесь, Шинкар? — крикнул я и скосил глаза. Ник тихо пилил решетку пряжкой от ремня, Харт шептал что-то, и я понадеялся, что это убийственные арканы, а не молитвы Богине.
Спас мир — стал героем? Да как бы не так! Мир я, конечно, спас, да вот только в герои меня никто не спешит записывать! Кайер встретил меня неласково, ловцы грозят лишением силы, а наследники трона куда-то пропали! Да еще и проклятая Одри не желает меня любить и даже вспоминать! Определенно, мир несправедлив. Тем более гадко, что разгребать все это снова придется мне. Меня зовут Лекс Раут, и я уже даже не знаю, кто я!
— Харт, кажется, меня кто-то проклял. Куда ни пойду, везде вижу эти неприятные лица!
— Мы тоже тебе очень рады, Раут, — буркнул Ник из соседней клетки. Здоровяк бодро помахал рукой, Лира кисло улыбнулась, Ланта сжала прутья решетки.
— Отлично, — протянул принц. — Вы тоже здесь.
Спас мир — стал героем? Да как бы не так! Мир я, конечно, спас, да вот только в герои меня никто не спешит записывать! Кайер встретил меня неласково, ловцы грозят лишением силы, а наследники трона куда-то пропали! Да еще и проклятая Одри не желает меня любить и даже вспоминать! Определенно, мир несправедлив. Тем более гадко, что разгребать все это снова придется мне. Меня зовут Лекс Раут, и я уже даже не знаю, кто я!
— Советую выбирать слова, человек, — прошипел демон, буравя меня глазами. Я примирительно поднял руки и забубнил:
— Прости, сам я человек глупый, академий не заканчивал, этикету не знаю, мозгов не имею…
Спас мир — стал героем? Да как бы не так! Мир я, конечно, спас, да вот только в герои меня никто не спешит записывать! Кайер встретил меня неласково, ловцы грозят лишением силы, а наследники трона куда-то пропали! Да еще и проклятая Одри не желает меня любить и даже вспоминать! Определенно, мир несправедлив. Тем более гадко, что разгребать все это снова придется мне. Меня зовут Лекс Раут, и я уже даже не знаю, кто я!
— Лекс! Мы уже начали волноваться, что ты не придешь!
— С чего бы это? — хмыкнул я, направляясь к лестнице. — Это ведь мой дом. Развлечения слегка затянулись, трое цыпочек не желали меня отпускать. К тому же меня, кажется, ждет Его Императорское Высочество?
— Ну, ты мог забыть…
— Запить, ты хотел сказать? Я очень старался это сделать.
— Сегодня бал у императора…
— А как ты думаешь, почему я здесь в такую рань? Если бы не этот бал, нашел бы занятие поинтереснее, чем пялиться на тебя! Например, выпил бы ароматный кофе в компании двух рыжих крошек! — посмотрел на Ника с галереи второго этажа. — Кстати, выгоните прислужницу, что вы наняли. Меня бесят посторонние. Ах да! Вы ведь тоже посторонние. Как я мог забыть? Себя тоже выгоните.
Спас мир — стал героем? Да как бы не так! Мир я, конечно, спас, да вот только в герои меня никто не спешит записывать! Кайер встретил меня неласково, ловцы грозят лишением силы, а наследники трона куда-то пропали! Да еще и проклятая Одри не желает меня любить и даже вспоминать! Определенно, мир несправедлив. Тем более гадко, что разгребать все это снова придется мне. Меня зовут Лекс Раут, и я уже даже не знаю, кто я!
Одри мягко скользнула ко мне, улыбаясь. А потом «невзначай» наступила мне на ногу. И хоть сапоги значительно смягчили удар, но я все равно поморщился.
— Прости, — неискренне протянула она, — я такая неловкая! Так что будь осторожен, а то еще зашибу и не замечу!
Спас мир — стал героем? Да как бы не так! Мир я, конечно, спас, да вот только в герои меня никто не спешит записывать! Кайер встретил меня неласково, ловцы грозят лишением силы, а наследники трона куда-то пропали! Да еще и проклятая Одри не желает меня любить и даже вспоминать! Определенно, мир несправедлив. Тем более гадко, что разгребать все это снова придется мне. Меня зовут Лекс Раут, и я уже даже не знаю, кто я!
— Красиво тут, правда? — Зато Одри, похоже, нравилось.
— Предпочитаю на деревья любоваться из окна своего поместья, — буркнул я. — Попивая черничную настойку и сидя на мягком диване.
— Мы точно не женаты, — торжествующе объявила вредина, словно нашла неопровержимое доказательство. — Потому что я люблю природу! А муж и жена должны разделять интересы друг друга!
— Муж и жена должны не мешать интересам друг друга, — снисходительно поправил я. — Не переживай, я тебя научу всему, что ты должна знать для моей комфортной жизни…
Спас мир — стал героем? Да как бы не так! Мир я, конечно, спас, да вот только в герои меня никто не спешит записывать! Кайер встретил меня неласково, ловцы грозят лишением силы, а наследники трона куда-то пропали! Да еще и проклятая Одри не желает меня любить и даже вспоминать! Определенно, мир несправедлив. Тем более гадко, что разгребать все это снова придется мне. Меня зовут Лекс Раут, и я уже даже не знаю, кто я!
— Очень удобно, правда? Когда есть, кого обвинять. Конечно, после того, как выжили.
Из чернокнижника — в императорские ловцы? Ужасно, но лучше, чем петля на шее! Но вот чует моя черная душонка в этом предложении какой-то подвох… Да и быть темным магом в Бастионе ловцов — не лучшее, что можно придумать. Правда, выбора у меня нет, так что…
Меня зовут Лекс Раут. Я — императорский ловец.
— Маски сняты, спектакль окончен, — насмешливо протянул я. — Цветов не надо.
Из чернокнижника — в императорские ловцы? Ужасно, но лучше, чем петля на шее! Но вот чует моя черная душонка в этом предложении какой-то подвох… Да и быть темным магом в Бастионе ловцов — не лучшее, что можно придумать. Правда, выбора у меня нет, так что…
Меня зовут Лекс Раут. Я — императорский ловец.
— Ну и чего вы расселись? Я для чего вас взял?
— Потому что не можешь и дня прожить без нашего общества? — предположила Лира.
— Или чтобы было на ком оттачивать свою язвительность? — хмуро посмотрела Одри.
— Чтобы было кому обед готовить! — рявкнул я. — Для начала.
— Я не умею, — растерялась Лира.
Одри отвернулась, Лантаарея пожала плечами.
— Да вы издеваетесь?
— Ну, я могу освежевать кролика и поджарить, — тихо вклинился Ник. — В теории…
Я посмотрел на Здоровяка и Харта. Первый развел руками, второй усмехнулся.
— Прости, Раут, в Бастионе всегда была отличная кухня.
— Вы серьезно? — я неверяще осмотрел эту компанию. — Бездна. Я начинаю вас всех ненавидеть. Здесь хоть кто-нибудь что-нибудь умеет?
Из чернокнижника — в императорские ловцы? Ужасно, но лучше, чем петля на шее! Но вот чует моя черная душонка в этом предложении какой-то подвох… Да и быть темным магом в Бастионе ловцов — не лучшее, что можно придумать. Правда, выбора у меня нет, так что…
Меня зовут Лекс Раут. Я — императорский ловец.
— Вонючая задница! Одри, ты что, не могла ее удержать?
— Я думал, она дохлая! И не ругайся при мне!
— Сама ты дохлая, — буркнул я. — А дичь должна быть лишь слегка оглушенной. Чтобы мясо дольше оставалось свежим.
— Конечно, можно даже не жарить, от сырого откусывать! — съязвила Одри. — Чтобы свежее было!
— Это называется сыроедение, — нашелся я.
— Это называется кто-то хреновый охотник!
Я не афиширую род своей деятельности, не даю объявлений на столбах и не оплачиваю услуги крикливых зазывал. Я чаще отказываюсь от заказов, чем соглашаюсь на них. Мои ритуалы требуют крови, и чаще всего это кровь заказчика. Мне плевать, если вы умрете в процессе, я всегда беру оплату вперед. Так что хорошо подумайте, прежде чем постучать в мою дверь. Меня зовут Лекс Раут. Я — чернокнижник.
— Лекс…
— А-а-а, не угомонитесь никак, уродливые гады? Ползи-ползи, кто там на очереди?
— Лекс…
— А по морде не хочешь? Вот так!
— Лекс!
— Что?
— Мне страшно!
Я отвлекся от развлечения и уставился Одри в лицо.
— Я уже говорил, что с тобой можно сдохнуть от скуки?
— Зато с тобой от веселья! Мы висим над стаей монстров, что тут веселого? — возмутилась она.
— В них можно плюнуть, — предложил я.
Я не афиширую род своей деятельности, не даю объявлений на столбах и не оплачиваю услуги крикливых зазывал. Я чаще отказываюсь от заказов, чем соглашаюсь на них. Мои ритуалы требуют крови, и чаще всего это кровь заказчика. Мне плевать, если вы умрете в процессе, я всегда беру оплату вперед. Так что хорошо подумайте, прежде чем постучать в мою дверь. Меня зовут Лекс Раут. Я — чернокнижник.
— Не думаю, — мне хватило мгновения, чтобы вытащить из-за голенища нож и метнуть в Одри. Клинок сверкнул в воздухе и воткнулся в какое-то подобие алтаря слева от нее. Мы уставились друг друга.
— Ты хотел меня убить? — шокированно выдохнула Одри.
— Я промахнулся? — не менее шокированно выдал я.
— Ты хотел меня убить! — она сжала кулаки, с ненавистью глядя на меня. — Сволочь!
— Ты не можешь ее убить, — сообщил мне просветленный. В глазах старика мелькнула улыбка. — Или причинить вред. Или отказать в важной просьбе. А ее боль почувствуешь. Это награда за ее слабость.
— Да? А что я получу, интересно? — прошипел сквозь зубы.
— Ну-у, — несколько смутился монах, — она будет заботиться о тебе. И не сможет тебе отказать…
Я не афиширую род своей деятельности, не даю объявлений на столбах и не оплачиваю услуги крикливых зазывал. Я чаще отказываюсь от заказов, чем соглашаюсь на них. Мои ритуалы требуют крови, и чаще всего это кровь заказчика. Мне плевать, если вы умрете в процессе, я всегда беру оплату вперед. Так что хорошо подумайте, прежде чем постучать в мою дверь. Меня зовут Лекс Раут. Я — чернокнижник.
— Расскажите народу о милости Богини, нацарапайте на камне символ равновесия и распустите слухи о его целебной силе. Юродивые, паломники и идиоты сами подтянутся, разнесут весть о новом чуде по всей Империи, — Фирд рассмеялся. — А через годик можно будет уже деньги брать, за возможность прикоснуться к небесному камню.
— Почему небесному?
— Ну ты же сам говорил, что он светлый, с синими прожилками. Врите, что с неба упал, подарок Богини к… дню основания Лаора! Как раз вовремя… Жрецы в храме молитву вознесут, верховный возликует, людишек запустим, чтобы слухи распространяли о святыне. Не впервой. Понял?
— Понял… Голова ты, Фирд…
Я не афиширую род своей деятельности, не даю объявлений на столбах и не оплачиваю услуги крикливых зазывал. Я чаще отказываюсь от заказов, чем соглашаюсь на них. Мои ритуалы требуют крови, и чаще всего это кровь заказчика. Мне плевать, если вы умрете в процессе, я всегда беру оплату вперед. Так что хорошо подумайте, прежде чем постучать в мою дверь. Меня зовут Лекс Раут. Я — чернокнижник.
— Немытый зад орка! — обозлился Армон. Я рассмеялся. Ну хоть чему-то у меня научился! А то разговаривал, как выпускница школы невест. Даже стыдно.
— Если так дальше пойдет, смотри, и человеком станешь, — обрадовал я. Армон не отреагировал, повторно натягивая пружину. — Только надо говорить не немытая, а вонючая. Или дерьмовая. Ну, или на худой конец…
— Лекс, заткни пасть, а? — напарник бросил на меня косой взгляд. — Утомил. Когда ты уже найдешь себе другой объект для развлечения?
— Никогда, ты останешься первой и любимой женой, — усмехнулся я.
Я не афиширую род своей деятельности, не даю объявлений на столбах и не оплачиваю услуги крикливых зазывал. Я чаще отказываюсь от заказов, чем соглашаюсь на них. Мои ритуалы требуют крови, и чаще всего это кровь заказчика. Мне плевать, если вы умрете в процессе, я всегда беру оплату вперед. Так что хорошо подумайте, прежде чем постучать в мою дверь. Меня зовут Лекс Раут. Я — чернокнижник.
— Я вижу лишь кабинет. Когда ты ушла за его пределы, я перестал тебя видеть.
— Кошмар! Как ты сюда попал?
— Меня отправил сюда Алларис.
— Магистр? — не поверила я. — Он не мог поступить так жестоко!
— Я ему показывал непристойные картинки с твоим участием.
Я опешила.
— Я знала, что магистр слишком добр! — возмутилась я. — Надо было ограничить твои перемещения чуланом!
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И никто не знает, как оно выглядит, есть лишь древнее пророчество на старом свитке и неясные указания. Но когда загорится синяя Звезда Забвения, Отражение должно быть инициировано. Оно должно полюбить и отдать свою силу, чтобы Свет продолжал защищать Пятиземелье от темноты и проклятых. Отражение уже рождено, и охота началась. Ведь и светлым, и темным нужна эта сила, способная изменить мир. Вот только...
И когда на самом верху башни перед ними открылась со скрипом дверь, Незабудка завизжала, не сумев удержаться.
— Только не крысы, только не крысы!!! — вопила она. — Пожалуйста, только не крысы!
Шариссар что-то прошипел сквозь зубы и присел перед Сиерой.
— Прекрати голосить, нет там никаких крыс!
— А змей? — не поверила Незабудка. Шариссар покачал головой:
— Ни одной.
— А… кто есть?
— Тот, кто научит тебя хоть чему-нибудь полезному. Кажется, твою неуемную живость пора направить в правильное русло.
— Куда направить?
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И никто не знает, как оно выглядит, есть лишь древнее пророчество на старом свитке и неясные указания. Но когда загорится синяя Звезда Забвения, Отражение должно быть инициировано. Оно должно полюбить и отдать свою силу, чтобы Свет продолжал защищать Пятиземелье от темноты и проклятых. Отражение уже рождено, и охота началась. Ведь и светлым, и темным нужна эта сила, способная изменить мир. Вот только...
— Я тоже пить хочу, — донеслось с кровати.
— На столике возле кровати стоит кувшин с водой.
— Я хочу то, что у тебя.
— То, что у меня, тебе нельзя.
— Ух ты! — Незабудка откинула покрывало и вновь села на кровати, блестя от любопытства глазенками. — А почему?
— Кажется, слово «нельзя» оказывает на тебя какое-то магическое действие, — буркнул Шариссар и сделал еще глоток вина. Прикрыл глаза.
— А я знаю, что у тебя! — торжественно огласила Сиера. — Это вино! Значит, ты вонючий потный пьянчужка, и чтоб тебя коты во сне обгадили!
Шариссар поперхнулся и закашлял, из его глаз брызнули слезы, и он согнулся, пытаясь отдышаться.
— Что ты сказала?! — прохрипел он.
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И никто не знает, как оно выглядит, есть лишь древнее пророчество на старом свитке и неясные указания. Но когда загорится синяя Звезда Забвения, Отражение должно быть инициировано. Оно должно полюбить и отдать свою силу, чтобы Свет продолжал защищать Пятиземелье от темноты и проклятых. Отражение уже рождено, и охота началась. Ведь и светлым, и темным нужна эта сила, способная изменить мир. Вот только...
— Потому что мне есть ради кого сражаться за мой мир, — спокойно сказал он. Перевел взгляд на потолок, словно было там что-то занимательнее черно-синего узора из ромбов и треугольников. — У меня там семья. Родители. И сестренка. Смешная такая… мелкая совсем, Полиной зовут. И я хочу, чтобы у нее было счастливое будущее. Свободное. — Глаза Арамира стали еще холоднее. — И никому не позволю ее обидеть. За это стоит сражаться, магистр?
— Еще как, — тихо ответил Чер Лерой.
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И никто не знает, как оно выглядит, есть лишь древнее пророчество на старом свитке и неясные указания. Но когда загорится синяя Звезда Забвения, Отражение должно быть инициировано. Оно должно полюбить и отдать свою силу, чтобы Свет продолжал защищать Пятиземелье от темноты и проклятых. Отражение уже рождено, и охота началась. Ведь и светлым, и темным нужна эта сила, способная изменить мир. Вот только...
— Когда желудок пуст, совесть смотрит в другую сторону и делает вид, что ее нет! — глубокомысленно изрек магистр, а я фыркнула.
— У вас очень покладистая совесть!
— Я сумел с ней договориться. И мы друг друга не беспокоим.
— Ну, к вашему возрасту, возможно, и я овладею этой наукой…
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И никто не знает, как оно выглядит, есть лишь древнее пророчество на старом свитке и неясные указания. Но когда загорится синяя Звезда Забвения, Отражение должно быть инициировано. Оно должно полюбить и отдать свою силу, чтобы Свет продолжал защищать Пятиземелье от темноты и проклятых. Отражение уже рождено, и охота началась. Ведь и светлым, и темным нужна эта сила, способная изменить мир. Вот только...
— Все разные, дорогая. Вон твоя подруга Тисса пылает, словно пламя, ее сжигает все сразу: и ревность, и первая любовь, и азарт битвы, и жажда жизни. Удивительно яркая суть. Или вон та, — он кивнул на фигурку Полины. — Настоящий боец с душой целительницы. Природа не наградила ее сильным телом, но сполна отмерила духа и доброты. Или вон та, Ельга. Все мысли о себе, любимой, и она твердо уверена в своей правоте. И даже права. По-своему. Так что все разные. А ты какая?
— А я хочу вернуть сестру! — выпалила я.
— Хочешь, но это ли главное в тебе? Большинство людей так и проживают всю жизнь, не понимая себя, а ведь они приходят в мир лишь за этим знанием…
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И никто не знает, как оно выглядит, есть лишь древнее пророчество на старом свитке и неясные указания. Но когда загорится синяя Звезда Забвения, Отражение должно быть инициировано. Оно должно полюбить и отдать свою силу, чтобы Свет продолжал защищать Пятиземелье от темноты и проклятых. Отражение уже рождено, и охота началась. Ведь и светлым, и темным нужна эта сила, способная изменить мир. Вот только...
Я скрипнула зубами. Боги! Ну почему все так сложно?
— О, на самом деле все просто, — кажется, старик вновь прочитал мои мысли! — Законы мироздания очень просты, Лея. Жизнь, развитие, познание себя и окружающих, стремление к своей сути… Но люди слишком все усложнили.
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И никто не знает, как оно выглядит, есть лишь древнее пророчество на старом свитке и неясные указания. Но когда загорится синяя Звезда Забвения, Отражение должно быть инициировано. Оно должно полюбить и отдать свою силу, чтобы Свет продолжал защищать Пятиземелье от темноты и проклятых. Отражение уже рождено, и охота началась. Ведь и светлым, и темным нужна эта сила, способная изменить мир. Вот только...
— Если бы я мог умереть, чтобы спасти чужие жизни, то сделал бы это, не задумываясь! Если бы это мог Алларис, то он был бы первым! — сказал маг, и я отвернулась, слишком искренними прозвучали его слова. — Но увы, наша жизнь или смерть не способна возродить Искру. Не думай, что послать кого-то на смерть легче, чем умереть самому. Ты ошибаешься, Элея. Это гораздо сложнее — решить чужую судьбу…
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И никто не знает, как оно выглядит, есть лишь древнее пророчество на старом свитке и неясные указания. Но когда загорится синяя Звезда Забвения, Отражение должно быть инициировано. Оно должно полюбить и отдать свою силу, чтобы Свет продолжал защищать Пятиземелье от темноты и проклятых. Отражение уже рождено, и охота началась. Ведь и светлым, и темным нужна эта сила, способная изменить мир. Вот только...
Он не знал, что влюбиться можно так просто и быстро, не за что-то, а вопреки всем доводам собственного разума, наперекор воле и обстоятельствам, безнадежно и мучительно. И в то же время — счастливо. Да, он был счастлив, что испытал хотя бы это. Сладкую и горькую любовь, первую и последнюю, мучительную и единственную.
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И никто не знает, как оно выглядит, есть лишь древнее пророчество на старом свитке и неясные указания. Но когда загорится синяя Звезда Забвения, Отражение должно быть инициировано. Оно должно полюбить и отдать свою силу, чтобы Свет продолжал защищать Пятиземелье от темноты и проклятых. Отражение уже рождено, и охота началась. Ведь и светлым, и темным нужна эта сила, способная изменить мир. Вот только...
Если бы у него было время… Это эфемерное понятие утекающих сквозь пальцы мгновений, эти крошечные, незаметные минуты, которых мы не ценим, пока не начнем понимать, что они заканчиваются!
Отражение Света и Тьмы приходит в этот мир лишь раз в сто лет, воплощаясь в человеческом теле. И никто не знает, как оно выглядит, есть лишь древнее пророчество на старом свитке и неясные указания. Но когда загорится синяя Звезда Забвения, Отражение должно быть инициировано. Оно должно полюбить и отдать свою силу, чтобы Свет продолжал защищать Пятиземелье от темноты и проклятых. Отражение уже рождено, и охота началась. Ведь и светлым, и темным нужна эта сила, способная изменить мир. Вот только...
– Глупость, – оскалился Хенсли. - Идиотская надежда, София. Лучше бы ты научила девочку принимать правду. Этот мир жесток, полудохлые лисы в нем становятся просто дохлыми.
Если приходится разводиться с мужем - это обидно. Если нужно сменить столицу на глухую провинцию - это неприятно. Если наследством оказывается не особняк, а развалюха - это очень грустно. А если становится известно, что твой дом еще и занят настоящим дикарем, без совести и чести - это просто катастрофа!