Книги Алексей Притуляк
Все умрут, а я останусь… Постапокалипсис — мой любимый поджанр в фантастике.
Волна красной смерти прокатилась по стране и миру. Все, кто мог умереть — умерли. Кому написано было на роду выжить — живы. Всё?.. Нет. Смертельная болезнь — это не самое страшное. Куда страшнее сам человек будущего. Пастырь, вернувшийся в умирающий родной город, в надежде найти живыми жену и сына, и не думал, что ему придётся воевать. Да ещё воевать с…
В горах Монте-Вильяно, в стране, раздираемой гражданской войной, он, Матео Сакраменто, попадает в плен к “синим мундирам”.
Война конца света. Те восемь человек, что волею судеб оказались на маленьком островке в океане, посреди бушующего пламени, точно не хотят принимать никакого участия в бойне, их единственная цель — выжить. Однако, спрятаться от преждевременной смерти, пожалуй, можно, но куда денешься от людей, от страха, от груза совершённых ошибок, от собственного безумия, от… любви, наконец. И если ты не принимаешь в бойне никакого участия, это ещё не значит, что она не принимает участия в тебе.
Из этого санатория не сбежишь. Если даже сумеешь уйти за колючую проволоку, и караульный тебя не заметит, то как проберёшься ты через Гадские топи и Тухлую падь? А ведь впереди тебя ещё ждёт Промзона. И вернуться назад уже невозможно. Нет, из этого санатория не сбежишь. Из него одна дорога — в другую жизнь. Но твоя это жизнь или нет, да и жизнь это или смерть — никто не знает.
Небольшой рассказ — фантасмагория, тем более абсурдная, чем более обыденным воспринимается все происходящее действующими лицами. Абсурдность действия нарастает от вполне себе нормального события (человек решил покончить с собой) до полного маразма, и в то же время, по сути, не происходит ничего, что выходило бы за рамки нашей современной обыденной реальности (ну, разве что образ ее чуть гипертрофирован).
В тексте присутствует ненормативная лексика.
Тёмный мир Солёных Земель. Мир, в котором ночь в одиннадцать раз длиннее дня. Мир, в котором ненавидят так же естественно, как дышат. Мир, в котором равнодушие к горю, боли или смерти другого - обыденная защитная реакция. Мир в котором богу ровно столько же дела до людей, копошащихся во мраке, как до вчерашнего свечного огарка. И в этом мире он пытается выжить, хотя бы выжить - просто мальчик.
Окола часа пополудни небольшой крытый тентом грузовичок Kingo выехал за ворота строящегося участка в районе Довье и, загудев электродвигателем, двинулся в сторону шоссе. В кузове, схваченный тросами, застыл ящик, полный гвоздей, металлолома и битых бутылок. В куче этого хлама притихли полтора килограмма взрывчатки SuperB.
Ух ты, настоящий боевой робот! — воскликнул Петер, враз забыв о том, что минуту назад плакал от смертельного ужаса под обломками. Ракета ударила где-то совсем неподалёку от их дома. — Нет, мальчик, — отозвалась машина. — Я не боевой робот. Я робот-гувернантка.
Мне не терпится побыстрей доехать до места, чтобы доказать ей, что она ошибается. Мне хочется поскорей поставить её на краю. В какой-то момент я даже готов сделать это прямо сейчас — остановить машину, вытащить её и…
Чёрная морда мощного «Ленд Крузера» оскалилась навстречу, грозно рыча, возвышаясь над жалкой синей «десяткой», в которой стремительно искажался и серел лицом Иван Фёдорович…
С детства Анечка ловила на себе странноватые любопытные взгляды взрослых, а мама в иные дни старательно вымарывала что-то в программе телепередач шариковой ручкой…
Моя японская девушка курит трубку и задушевно читает Блока: «Ночи. Урица. Фонарь. Апытека. Бесымы́срены и ту́скыры сыве́т...» Ещё моя японская девушка наливает в борщ соевый соус, кладёт васаби, и шумно прихлёбывает, когда ест, и близоруко и узкоглазо смотрит на меня поверх очков с толстыми линзами.
А что, я не знаю ничего. Я вообще мимоходом мимо проходил. Гляжу, этот, как его, потерпевший мимо идёт. Я думаю, чего-то идёт он как-то странно мимо. Ну идёт и идёт, мало ли их, странных-то, ходит. Мимо — да и ладно. Только от него, сразу почуял, страхом пахло. Боялся он чего-то. Может и кого-то, почём я знаю.
Щенок сидит у самой кромки огромной лужи — пегий, лопоухий, смешной. По грязной жиже перед ним расплывается радужное пятно бензиновой плёнки, охватывает ошмёток банановой кожуры — берёт в плен это утлое судёнышко. Щенок улыбчив глазами; его немного отрешённый взгляд чем-то напоминает взгляд мамы в последние годы жизни, когда она уже вышла из себя и гуляла где-то там, в астрале своей неожиданной и быстрой старости, в прекрасном и беззаботном далеке. Мама-мамочка… Недолго ты погуляла — год-два...
Биоапокалипсис. За нарушения работы ЖКТ и возможную нестабильность психологического состояния читателя авторы ответственности не несут. Присутствует обсценная лексика!
Анжелика говорит: — Куропаток следует запекать в шубе из теста. Мсье Моришо ни за что не стал бы есть куропаток, приготовленных иначе. И ещё она говорит: — Мсье Моришо любит покушать, и куропаток особенно любит, а уж в еде разбирается получше иных прочих. Трудно ему угодить по этой части, не то что в постели… Она смущённо умолкает, опускает глаза, щёки её подёргиваются румянцем. Чтобы получить время справиться с нечаянно возникшей неловкостью, она торопливо спрашивает: — А вы любите куропаток,...
Авторская версия. Журнал «Химия и жизнь», № 9-2013 г. Благодарность за иллюстрацию Е. Станиковой (Химия и жизнь — XXI век).