Цитаты из книг
— В старину тоже не все дни были безоблачные, — сказала она. — Просто память у тебя шалая. Хорошее все помнишь, а худое забываешь. Тогда тоже не сплошь было лето.
«Три дня кряду Уильям Финч спозаранку забирался на чердак и до вечера тихо стоял в полутьме, обдуваемый сквозняком. Ноябрь был на исходе, и три дня мистер Финч простоял так в одиночестве, чувствуя, что само Время тихо, безмолвно осыпается белыми хлопьями с бескрайнего свинцового неба, укрывает холодным пухом крышу и припудривает карнизы. Он стоял неподвижно, смежив веки. Тянулись долгие, серые дни, солнце не показывалось, от ветра чердак ходил ходуном, словно утлая лодка на волнах, скрипел...
Что такое чердак? Тут дышит само Время. Тут все связано с прошедшими годами, все сплошь — куколки и коконы иного века. Каждый ящик и ящичек — словно крохотный саркофаг, где покоятся тысячи вчерашних дней. Да, чердак — это темный уютный уголок, полный Временем, и, если стать по самой середке и стоять прямо, во весь рост, скосив глаза, и думать, думать, и вдыхать запах Прошлого, и, вытянув руки, коснуться Минувшего, тогда — о, тогда...
«Три дня кряду Уильям Финч спозаранку забирался на чердак и до вечера тихо стоял в полутьме, обдуваемый сквозняком. Ноябрь был на исходе, и три дня мистер Финч простоял так в одиночестве, чувствуя, что само Время тихо, безмолвно осыпается белыми хлопьями с бескрайнего свинцового неба, укрывает холодным пухом крышу и припудривает карнизы. Он стоял неподвижно, смежив веки. Тянулись долгие, серые дни, солнце не показывалось, от ветра чердак ходил ходуном, словно утлая лодка на волнах, скрипел...
Время, собранное, сжатое, точно японский бумажный цветок. Одно прикосновение памяти — и все раскроется, обернется прозрачной росой мысли, вешним ветерком, чудесными цветами — огромными, каких не бывает в жизни.
«Три дня кряду Уильям Финч спозаранку забирался на чердак и до вечера тихо стоял в полутьме, обдуваемый сквозняком. Ноябрь был на исходе, и три дня мистер Финч простоял так в одиночестве, чувствуя, что само Время тихо, безмолвно осыпается белыми хлопьями с бескрайнего свинцового неба, укрывает холодным пухом крышу и припудривает карнизы. Он стоял неподвижно, смежив веки. Тянулись долгие, серые дни, солнце не показывалось, от ветра чердак ходил ходуном, словно утлая лодка на волнах, скрипел...
Всякий чердак — это Машина времени, в ней тупоумные старики, вроде меня, могут отправиться на сорок лет назад, в блаженную пору, когда круглый год безоблачное лето и детишки объедаются мороженым. Помнишь, какое вкусное было мороженое?
«Три дня кряду Уильям Финч спозаранку забирался на чердак и до вечера тихо стоял в полутьме, обдуваемый сквозняком. Ноябрь был на исходе, и три дня мистер Финч простоял так в одиночестве, чувствуя, что само Время тихо, безмолвно осыпается белыми хлопьями с бескрайнего свинцового неба, укрывает холодным пухом крышу и припудривает карнизы. Он стоял неподвижно, смежив веки. Тянулись долгие, серые дни, солнце не показывалось, от ветра чердак ходил ходуном, словно утлая лодка на волнах, скрипел...
"Мне грустно, - думал он, - и я счастлив, и я чувствую себя мальчишкой, который идет домой из школы с пучком золотистых одуванчиков".
«…Космический корабль воплощал строгую изысканность и хладный, скупой расчет. В переходах, покрытых льдом и молочно-белым инеем, царил аммиачный мороз, бушевали снежные вихри. Малейшая искра из могучего очага, пылающего в космосе, малейшее дыхание огня, способное просочиться сквозь жесткий корпус, встретили бы концентрированную зиму, точно здесь притаились все самые лютые февральские морозы…»
Порой мне Солнце кажется горящим древом...
Его плоды златые реют в жарком воздухе,
Как яблоки, пронизанные соком тяготенья,
Источенные родом человеческим.
И взор людей исполнен преклоненья,
- Им Солнце кажется неопалимым древом.
«…Космический корабль воплощал строгую изысканность и хладный, скупой расчет. В переходах, покрытых льдом и молочно-белым инеем, царил аммиачный мороз, бушевали снежные вихри. Малейшая искра из могучего очага, пылающего в космосе, малейшее дыхание огня, способное просочиться сквозь жесткий корпус, встретили бы концентрированную зиму, точно здесь притаились все самые лютые февральские морозы…»
Вот она, чаша с энергией, пламенем, импульсами, - назовите, как хотите, - которая даст ток нашим городам, приведет в движение наши суда, осветить наши библиотеки, позолотит кожу наших детей, испечет наш хлеб насущный и поможет нам усвоить знание о нашей вселенной. Пейте из этой чаши, добрые люди, ученые и мыслители! Пусть сей огонь согреет вас, прогонит мрак неведения и долгую зиму суеверий, леденящий ветер недоверия и преследующий человека великий страх темноты. Итак, мы протягиваем руку за даянием...
«…Космический корабль воплощал строгую изысканность и хладный, скупой расчет. В переходах, покрытых льдом и молочно-белым инеем, царил аммиачный мороз, бушевали снежные вихри. Малейшая искра из могучего очага, пылающего в космосе, малейшее дыхание огня, способное просочиться сквозь жесткий корпус, встретили бы концентрированную зиму, точно здесь притаились все самые лютые февральские морозы…»
...лишь Солнце ведает то, что мы хотим знать, оно одно владеет секретом.
«…Космический корабль воплощал строгую изысканность и хладный, скупой расчет. В переходах, покрытых льдом и молочно-белым инеем, царил аммиачный мороз, бушевали снежные вихри. Малейшая искра из могучего очага, пылающего в космосе, малейшее дыхание огня, способное просочиться сквозь жесткий корпус, встретили бы концентрированную зиму, точно здесь притаились все самые лютые февральские морозы…»
Каждый одинок. Кругом люди, но все равно человеку страшно.
Мальчик с матерью ночью отправляются на поиски не пришедшего вечером домой брата. Какие опасности таит в себе овраг за городом?
Рассказ написан в 1943 г., отредактирован в 1947 г. и полностью переписан при включении в роман «Вино из одуванчиков» (в частности, повествование переведено из второго лица в третье).
Смерть — это восковая фигура в гробу...
Мальчик с матерью ночью отправляются на поиски не пришедшего вечером домой брата. Какие опасности таит в себе овраг за городом?
Рассказ написан в 1943 г., отредактирован в 1947 г. и полностью переписан при включении в роман «Вино из одуванчиков» (в частности, повествование переведено из второго лица в третье).
Близость баптистского молельного дома должна бы придать тебе смелости, но этого не происходит, потому что дом не освещен, и сейчас он такой же холодный и бесполезный, как груда развалин.
Мальчик с матерью ночью отправляются на поиски не пришедшего вечером домой брата. Какие опасности таит в себе овраг за городом?
Рассказ написан в 1943 г., отредактирован в 1947 г. и полностью переписан при включении в роман «Вино из одуванчиков» (в частности, повествование переведено из второго лица в третье).
Каждый человек для себя — один-одинешенек. Он — единица, единица, входящая в общество, но ему всегда страшно.
Мальчик с матерью ночью отправляются на поиски не пришедшего вечером домой брата. Какие опасности таит в себе овраг за городом?
Рассказ написан в 1943 г., отредактирован в 1947 г. и полностью переписан при включении в роман «Вино из одуванчиков» (в частности, повествование переведено из второго лица в третье).
Выходит, человек, вырастая, не становится сильным? Взрослым живется не покойней? И нет никакого прибежища?
Мальчик с матерью ночью отправляются на поиски не пришедшего вечером домой брата. Какие опасности таит в себе овраг за городом?
Рассказ написан в 1943 г., отредактирован в 1947 г. и полностью переписан при включении в роман «Вино из одуванчиков» (в частности, повествование переведено из второго лица в третье).
Только смерть может сделать женщину действительно прекрасной. Никакие школы танцев не могут придать женщине такой легкости и изящества.
- Да. Он очень болен. И очень красив. Знаешь, ведь болезнь делает человека красивым. Она подчеркивает тончайшие черты его лица.
- Но ведь это же так забавно! Следить за людьми сквозь щели в люках. Ты их видишь, а они тебя - нет. Как в детстве, когда играешь в прятки, и никто тебя не может найти. А ты все время среди них и все видишь, знаешь все, что происходит. Вот и в трубе также. Я бы хотела...
Меня охватывает бешеное возбуждение: ведь в конечном счете наступил день моего торжества! Я победил людей, которые придумали для меня это наказание, я пережил бесчисленные поколения, даже роботы закончили свое существование на моих глазах! И теперь я жажду только одного - забвения.
The Pendulum (1939; 1941) Первая публикация — анонимная, в фэнзине; новая редакция, написанная совместно с Генри Гассе, вышла в 1941 г. в ноябрьском номере Super Science Stories и стала первой профессиональной публикацией Брэдбери (он получил за неё $15). На русский язык переводился только второй вариант.
(Фантлаб)
Люди слепо стремились к созданию своей Утопии; с каждым поколением механизмы становились все более сложными и совершенными, пока не настал день, когда появилась возможность предоставить им все управление городом - под надзором одного или нескольких людей.
The Pendulum (1939; 1941) Первая публикация — анонимная, в фэнзине; новая редакция, написанная совместно с Генри Гассе, вышла в 1941 г. в ноябрьском номере Super Science Stories и стала первой профессиональной публикацией Брэдбери (он получил за неё $15). На русский язык переводился только второй вариант.
(Фантлаб)
Современные люди оказались не менее жестокими, чем древние римляне, приветствующие бой гладиаторов.
The Pendulum (1939; 1941) Первая публикация — анонимная, в фэнзине; новая редакция, написанная совместно с Генри Гассе, вышла в 1941 г. в ноябрьском номере Super Science Stories и стала первой профессиональной публикацией Брэдбери (он получил за неё $15). На русский язык переводился только второй вариант.
(Фантлаб)
Тогда я схватил микрофон, посмотрел вверх и увидел напряженные, нетерпеливые лица - все ждали, что я скажу.
- Трудно забыть и простить несправедливость, жертвой которой я стал! - воскликнул я. - Не думаю, что в ближайшие пять поколений я захочу говорить с вами.
The Pendulum (1939; 1941) Первая публикация — анонимная, в фэнзине; новая редакция, написанная совместно с Генри Гассе, вышла в 1941 г. в ноябрьском номере Super Science Stories и стала первой профессиональной публикацией Брэдбери (он получил за неё $15). На русский язык переводился только второй вариант.
(Фантлаб)
С общественным мнением спорить бесполезно.
The Pendulum (1939; 1941) Первая публикация — анонимная, в фэнзине; новая редакция, написанная совместно с Генри Гассе, вышла в 1941 г. в ноябрьском номере Super Science Stories и стала первой профессиональной публикацией Брэдбери (он получил за неё $15). На русский язык переводился только второй вариант.
(Фантлаб)
"Когда я войду в атмосферу, - подумал Холлис, - то сгорю, как метеор".
- Хотел бы я знать, - сказал он, - кто-нибудь увидит меня?
Мальчуган на проселочной дороге поднял голову и воскликнул:
- Смотри, мама, смотри! Звездочка падает!
Яркая белая звездочка летела в сумеречном небе Иллинойса.
- Загадай желание, - сказала его мать. - Скорее загадай желание.
Катастрофа произошла внезапно. Удар — и обломки ракеты вместе с космонавтами разлетелись в разные стороны. Кто летел к Луне, кто к Марсу, а кто за пределы Солнечной системы. Только один возвращался на Землю…
Первая публикация на русском языке: журнал Смена 1964 г. № 24 — с. 26–27 (пер. Ю. Левашева).
Когда всё кончено-это всё равно как если бы ничего и не было.
Катастрофа произошла внезапно. Удар — и обломки ракеты вместе с космонавтами разлетелись в разные стороны. Кто летел к Луне, кто к Марсу, а кто за пределы Солнечной системы. Только один возвращался на Землю…
Первая публикация на русском языке: журнал Смена 1964 г. № 24 — с. 26–27 (пер. Ю. Левашева).
Как жизнь к концу, так и спешишь покаяться.
Катастрофа произошла внезапно. Удар — и обломки ракеты вместе с космонавтами разлетелись в разные стороны. Кто летел к Луне, кто к Марсу, а кто за пределы Солнечной системы. Только один возвращался на Землю…
Первая публикация на русском языке: журнал Смена 1964 г. № 24 — с. 26–27 (пер. Ю. Левашева).
Когда жизнь кончена, она словно яркий фильм, промелькнувший на экране, - все предрассудки, все страсти вспыхнули на миг перед глазами, и не успеешь крикнуть: "Вот был счастливый день, а вот несчастный, вот милое лицо, а вот ненавистное", как пленка уже сгорела дотла и экран погас
Катастрофа произошла внезапно. Удар — и обломки ракеты вместе с космонавтами разлетелись в разные стороны. Кто летел к Луне, кто к Марсу, а кто за пределы Солнечной системы. Только один возвращался на Землю…
Первая публикация на русском языке: журнал Смена 1964 г. № 24 — с. 26–27 (пер. Ю. Левашева).