Витор рассмеялся.
— Не только бытовики травками занимаются, мы с ними тоже часто работаем.
— Некроманты с травками? — усомнилась я.
— Не забывай, мы ещё и лекари, — напомнил вампир. — Потому что лекари и некроманты — одна стезя. Кто лечит, тот и упокаивает.
Сколько бы ни было вылито на кожу духов, у каждого есть свой незабываемый запах. Так вот ваш… он… необычный. Авантюрный. С привкусом упорства и желания идти вперёд. Вас тяжело сломать даже судьбе. И это притягивает. Но в вашем запахе есть и нотки, заставляющие настораживаться. Я сразу понял, что вы портальщица. И однозначно необычная. От вас пахнет другим миром.
Если зажигается звезда – значит, это кому-то нужно, если я попала в другой мир – значит, так было нужно. Где-то там, наверху, в небесах, сидят боги и решают за нас. Им свысока виднее. Просто я была важнее в этом мире, чем в своём.
– Мамоч… – начала было Марла. Но замолчала, заметив убийственный взгляд девушки-гоблина. – Ещё хоть раз вспомнишь о своей мамочке, и я дарую тебе сотрясение...
— Ух! Да у вас целая банда! — несдержанно усмехнулся король. — А ещё боевой фамильяр, променявший мою благосклонность на преданность всё той же леди Глинвейр. Я только диву даюсь, как у вас это получается?
Меня бросило в жар. Лесси опустила голову и недовольно буркнула:
— Никакая мы не банда. Это обычное взаимопонимание родственных душ.
— Банда! — сурово припечатал король. — Именно так. Вы нарушаете порядок. Обманываете магистров. Используете запрещённые предметы. Ходите в сомнительные места. Пытаетесь незаконно проникнуть в замок. Скажите мне, кто вы после этого? Банда.
Мы обе головы опустили.
Ректор заложил руки за спину.
— Но меня удивляет даже не, то, что вы сформировали банду, а то, что она существует под надзором самого ректора Аштара.
Ректор покосился на короля и отступил в сторону.
В глазах Кая мелькнуло сожаление, но он тут же выдал:
— Решено. Девушки ночуют здесь, некромант у нас.
— Так-то лучше, — зевнул Хан и покосился на Витора. — Только чур, я не с вампиром сплю.
— А что так, — театрально мурлыкнул тот и блеснул глазами. — Боишься моих холодных объятий?
Хан передёрнулся.
— Боюсь, что завтра может стать на одного вампира меньше.
Витор клацнул зубами и нежным голосом проворковал:
— Да ладно, я могу быть очень горячим. Кто знает, может, тебе понравится.
Хан, стараясь держать сцену, прильнул к Лесси.
— Эй, эй, девчонки, может, вы меня с собой возьмёте…
— Куда ты, сладкий?! — наигранно-обиженно вскинул брови Витор.
— Не убегай от судьбы, Хан! — не выдержал и заливисто рассмеялся Кай.
— Ну, пошли, золотко, идём же со мной… — продолжал Витор, закатывая глаза.
— Стоять! — Лесси поймала пытавшегося улизнуть из комнаты вампира. — Нам тут намедни сказали, что все мы банда. Понимаете? А в банде один за всех и все за одного. Так что собрал хиленькую волю в кулак и вперёд за собратьями. Бегом марш из комнаты и до большого полигона.
Да я не криминалист, а боевик .... но у меня есть знакомые с кафедры криминологии.... будучи юристом однозначно скажу, это два разных предмета и две разные кафедры. Предметы в корне отличаются друг от друга. Криминалистика, это все, что связано с расследованием, следственные действия, физические, химические, медицинские опыты и исследования, экспертизы. Криминология же теория, исследования в области теоретических знаний. Безусловно ее выводы можно использовать в расследовании, как выдвигаемые в качестве версий, требующих подтверждения для тех или иных обстоятельств (латентная преступность, распределение видов преступлений от социальной среды и прочее...) Здесь же автор делает явную ошибку употребив термин Криминология, она здесь не помощник, так как нет наработанной статистики по категориям преступников по видам преступлений. И только результаты расследования данного преступления могут лечь в информационную базу криминалогических исследований.
И да, местные как тебя увидят, будут не прочь пристать. Ты сразу на корню это дело руби. Не бойся.
— А как это на корню? ...
— Как-как? — Усмехнулась хозяйка. — Ты один раз сковородкой промеж глаз тресни, любой дракон хвост то и подожмет. Это они с виду грозные. А как звездочки перед глазами запляшут, куда только эта грозность пропадает.
— Одним хорошим делом сотню плохих не перекроешь!
И грянул гром. С молнией. С раскатами и прочими атрибутами снятия проклятия.
Если вам кажется, что мир сошел с ума, сначала проверьтесь сами, возможно, все изменения только в вашей голове.
Нет, я не готова верить в любовь о которой только говорят. Я хочу видеть её и чувствовать.
Так, чтобы теплом в душу, чтобы уверенностью в каждом шаге, и этот шаг вместе, а не бояться
что тебя ударят в спину. Я готова идти вперед. Но только с тем, кто будет держать меня за руку,
а не рассказывать, как хорошо со мной идти, а потом свернет с дороги...
Давно поняла, если не спрашивают, сама лишний раз рот не открывай. И, вообще, избегай разговоров.
Меньше всего других интересует твое мнение..
Позор для мужчины, видеть, как женщину оскорбляют и ждать, когда она сама сможет за себя постоять. ..
Бывший декан Айдан стоял, смотря на нас всех убийственно. По лицу его стекали капли успокоительного чая. Меховая шапка медленно догорала после атаки мадам Лафаер. По плечу сползал тёплый бутерброд. У ног валялся разбитый стул.
Айдан медленно перевёл взгляд на Гайде, прижимавшую в себе половник.
– Ваша очередь, – проговорил тихо и зло. – Вы поварёшкой собираетесь воспользоваться или я всё-таки могу пройти?
А как же я? – тут же застонало зеркало. – Увидели, отмыли и бросите?
И то, что двигалось ко мне… было пугающим! Да у меня даже сбритые волосы на теле дыбом встали!
Всё-таки он очень приятный. Особенно его милые тапочки. Плохой демон не мог бы носить такие тапочки.
— Боги, боги! И где я так нагрешила, что мне в жизни встретилась эта студентка?!
— Ты у меня пыльцу заказала, — напомнила я.
Веечка вернула мне взгляд.
— Всегда говорила, пьянство до добра не доводит.
— Семья — это уважение, любовь, две половинки, всегда вместе, рядом, поддержка и опора. — Он говорил это, а сам смотрел в окно бального зала, за которым можно было видеть стоящую в кругу наших друзей Лесси. — Семья — это когда чувствуешь её настроение и желания. Когда рядом с ней словно в другом мире. Ничего нет важнее. Никого нет важнее. Это когда счастье в одном взгляде и прикосновении, в мыслях о ней. Нельзя насильно заставить человека быть счастливым. Нельзя строить семью только по желанию одного. Это уже не семья, это рабство. Подчинение одного другому.
– Я лучше поинтересуюсь, что за душераздирающие звуки доносились из вашей комнаты.
.
– Это вы из-за них решили выбить мою дверь и грохнуть ею меня? – тут же поинтересовалась я.
– Мало ли. – Пожал он плечами. – Может, вас здесь убивают.
– Нет, должна вас огорчить. – Я обвела комнату взглядом. Сейчас бы чего холодненького на лоб.
– Так что у вас произошло? – не унимался ректор.
– Люблю, знаете ли, по ночам попеть, – нашлась я.
– У вас не слишком хороший голос, – подметил ректор.
– Да и слух так себе, – призналась я, потирая шишку. – Но отказать себе в удовольствии размять горло не могу. Вот и приходится по ночам в глухом подвале себя баловать.
У Аштара приподнялась одна бровь.
– А окно зачем разбили?
Я покосилась на осколки.
– Оно не выдержало силы моего голоса.
– Вы куда-то собрались на ночь глядя?
Я глянула на него раздраженно.
– Уже не ночь.
– Но еще и не утро, – резонно подметил он.
– А стучаться не учили? – разозлилась я, держа руку на шишке.
– Учили, – согласился он. – Но я тут мимо проходил…
– Мимо подвала, – подсказала я очень недовольно.
– Люблю прогуляться ночью по темным подвалам академии, – без тени улыбки произнес он. – Особенно если по делу.
– А у вас ко мне дело?
Так стоит ли идти путём правил, если эти правила делают нас несчастными?
— Кто вы? — Обрела дар речи женщина.
Я встала, книжечку свою прихватила. Поглотила кусок блина, прихватила еще один в руки. По дороге доем.
— Царь! — Отвесила кивок. — Очень приятно, царь! Царь, очень приятно.