Интересно, как это — чувствовать себя последним днем года? По всей вероятности, 31 декабря ощущает, что занимает чрезвычайно важную позицию в календаре. Но, собственно говоря, это подло и несправедливо! Например, 13 октября никогда не будет ничем иным, кроме как обычным рабочим днем — из года в год. Иногда, правда, он плюет на все это и становится воскресеньем. Между тем как другие, наоборот, упрямятся и хотят навсегда остаться днем летнего солнцестояния, или Сочельником, или Первым мая, или Новым годом, то есть такими праздничными днями, о которых все мечтают и радуются. А весельчак, что зовется Первым апреля! Подумать только! Я абсолютно уверена, что день 9 февраля преисполнен комплексов — чувства собственной неполноценности и жуткой зависти к 30 апреля, которое навсегда останется вечером Святой Вальборг. Разве не так? А вообще-то, разве с людьми происходит не то же самое? Каждый олицетворяет какой-то день. Некоторые люди никогда не становятся ничем, кроме 13 октября. Как они переносят все это, бедняги! Моя мама — абсолютный вечер дня летнего солнцестояния, я в этом уверена. А Майкен — преисполненный покоя содержательный июльский день. Интересно, какой день олицетворяю я? Быть может, какую-нибудь небольшую честную дату, какой-нибудь денек в конце марта, с легким уклоном к дню розыгрышей, 1 апреля!
Такого чудового ранку не хотілося вірити, що злочини взагалі бувають на світі.
Недавние артисты опять ходили без дела, не зная толком, чем заняться. Меньше других страдал от этого Капле. Обязанности сыщика наполняли содержанием не только его дни, но даже и ночи. И если раньше его разведывательная деятельность носила общий характер, то теперь он все внимание сосредоточил на дяде Эйнаре.– Когда же этот дядя Эйнар наконец укатит? – твердили Андерс и Ева-Лотта.Но Калле с ужасом ожидал дня, когда его жулик вдруг сложит чемодан и уедет. Исчезнет подозрительная личность, и жизнь Калле сразу станет пустой и бессодержательной. А главное, будет так досадно, если дядя Эйнар уедет раньше, чем он, Калле, разоблачит его.
Здесь же поблизости находилась пекарня.Поэтому дивный запах свежеиспеченного хлеба постоянно носился над этой частью сада, удивительно приятно смешиваясь с запахом сирени.
Сытое брюхо- к учению глухо!
Весна ворвалась в леса, окружавшие разбойничий замок, как ликующий крик. Снег растаял. Звонкими потоками сбегала вода со всех склонов, прокладывая себе путь к реке. А река бурлила и вскипала белой пеной в водоворотах и пела дикую весеннюю песнь, которая ни на миг не умолкала.
Ненавидеть того, кого ты любил с тех пор, как ты себя помнишь, очень тяжело, поэтому для Рони это была самая страшная ночь в её жизни.
"Молчание Маттиаса хуже любой ругани" - подумала Рони. И вдруг поняла, что ей надо делать: если жизнь становится невыносимой, её надо изменить!"
Ведь в мире так много необъяснимого! Это она уже давно заметила.
- Ну, теперь ты узнала серых гномов? - спросил Маттис, когда они уже сидели у очага и Рони отогревала озябшие ноги.
- Ага, теперь я узнала серых гномов.
- Но ты еще не знаешь, как их одолеть. Они издали чуют, что их боятся, и тут же становятся опасными.
- Да-да, - подтвердила Ловиса. - И так ведут себя не только серые гномы. Поэтому в лесу безопасности ради надо ничего не бояться.
- Хорошо, - сказала Рони, - я это запомню.
Маттис только вздохнул и прижал ее к своей груди.
- Ну а ты помнишь, чего еще тебе надо остерегаться? - спросил он.
Да-да, все это она, конечно, хорошо помнила. И последующие дни только и делала, что остерегалась всех опасностей, и потому заставляла себя не бояться того, что страшно. Так как Маттис её предупредил, чтобы она остерегалась упасть в реку, она отважно скакала по скользким камням именно там, где бешенней всего бурлила вода. Не могла же она, в конце концов, гуляя по лесу, остерегаться упасть в реку. Уж если надо остерегаться реки, то только там, где кипят стремнины и закручиваются водовороты.
- Не поваляешь - не поешь, вкусней будет!
Рони долго сидела молча, потом сказала: -Знаешь о чем я думаю? О том, как легко всё разрушить, и из-за чепухи... -Вот и давай теперь, - сказал Бирк, остерегаться чепухи...
Тем временем спустился вечер, потемнело, - оказывается, даже самым тяжёлым дням приходит конец.
– Послушай, милая Пеппи, – начала она ласково, – ты хотела бы, когда вырастешь, стать настоящей дамой? – Носить вуалетку и иметь три подбородка? – спросила Пеппи.
– У неё наверняка случилось какое-то горе, – шепнула Пеппи Аннике. – А может быть, просто расстегнулась английская булавка, и она её колет.
- Неужели ты думаешь, что я неузнаю кукарямбу, как только увижу её. А ты? Видел ли ты в жизни что-нибудь более кукарямбное!
— Да, время бежит незаметно, начинаешь стареть, — отозвалась Пеппи. — Осенью мне стукнет десять лет — лучшие годы уже позади!
- Неужели ты думаешь, что я неузнаю кукарямбу, как только увижу её. А ты? Видел ли ты в жизни что-нибудь более кукарямбное!
"...Если уж ты к кому-нибудь хорошо относишься, то ради него нетрудно отказаться от чего угодно..."
— Мама, а чего тебе хочется больше всего на свете? — Больше всего мне хочется, чтобы у меня были две хорошие, добрые девочки. У Мадикен предательски заблестели глаза. Упавшим голосом она спрашивает: — А что тогда будет с Лисабет и со мной?
— Мама, а чего тебе хочется больше всего на свете? — Больше всего мне хочется, чтобы у меня были две хорошие, добрые девочки. У Мадикен предательски заблестели глаза. Упавшим голосом она спрашивает: — А что тогда будет с Лисабет и со мной?
Ведь в каждом классе всегда кто-то задаёт тон, и, по правде говоря, нужно, чтобы он обладал хоть каплей разума.
"Странные однако,эти жулики.То они гонятся за тобой как дикие звери,то несут тебе булочки!"
От страха Расмус еще крепче уцепился за ветку. Он молил бога, чтобы фрёкен Хёк поскорее убралась восвояси. Долго так висеть он бы не смог, а стоило бы ему хоть чуточку расслабить руки, как он медленно опустился бы вниз и очутился бы перед фрёкен Хёк. Да к тому же на нем была казенная рубашка в голубую полоску, которая уже издали бросалась в глаза. Другое дело - птицы! На деревьях их почти невозможно заметить. Природа наделила их защитной окраской - объясняла им учительница в школе. А к приютским ребятам природа была не столь благосклонна и не наделила их защитной окраской, поэтому Расмусу оставалось только горячо желать, чтобы фрёкен Хёк уходила поскорее, пока он не сорвался с ветки.
- Я принц крови, - начинал Альбин из своего угла, он всегда начинал так. Он утверждал, что его отец родом из королевской семьи, а сам он попал в приют по чистой случайности.
- Это случилось, когда я был маленьким красивым ребенком, - говорил Альбин. - Но, когда я вырасту большой, я разыщу своего отца, и тогда вы увидите, черт возьми! Кто был добр ко мне, получит от меня подарки.
- Спасибо, Ваше Величество, - говорил Стуре-Петер. - Расскажи, что мы получим.
Эта игра повторялась часто. Никто, кроме самого Альбина, не верил, что он принц крови, и никто, кроме того же Альбина, не верил, что он когда-нибудь сможет подарить им хотя бы пять ёре. Но все они тосковали по удивительному, непохожему на их будничную тусклую жизнь без сказок, без игрушек, без детских радостей. Поэтому они охотно слушали Альбина, который, лежа по вечерам в своей кровати, налево и направо раздаривал коньки и веселые игры, велосипеды и книги.