Свежие записи

Мне всегда «нравились» вот такие моменты в книгах и фильмах: герой берет героиню за руку, тащит ее в дорогой магазин и с барского плеча скидывает в руки консультантам с видом: «Сделайте с вот этим что-нибудь, за что я плачу такие деньги?!» И пока из Серой мыши делают Первую красавицу королевства, он, как важный индюк, сидит на диване и листает — минуточку! — женский журнал. То есть бессмысленные картинки, не несущие никакой информационной ценности и мозговой нагрузки в этот момент куда привлекательнее, чем, например, возможность заглянуть в примерочную и проверить, все ли в порядке у девушки с фигурой. Как вариант. Ну раз он тратит огромные деньги на то, чтобы избавиться от Гадкого утенка, то явно самый первый, кого должно волновать и состояние груди, и отсутствие целлюлита.
Но и это не главное.
Больше всего в подобных сценах меня раздражает культ тряпья. Да-да, именно культ, потому что женщина в футболке и джинсах от бренда «Ноунейм» с рынка или с распродажи априори не может быть милой, красивой и просто яркой. То ли дело платье от Диор: надела тряпку с ценником за пару тысяч басков — и сразу можно на подиум, затмевать ангелов «Виктории Сикрет». Ну а у бедного героя вообще нет шансов не влюбиться, потому что как только Прекрасная лебедь выплывает из примерочной, он сразу понимает, что именно эту женщину он ждал всю жизнь. А что там у нее в голове — кому интересно? Платье от Диора творит чудеса!
Жаль, что почему-то всегда остается за кадром сцена, в которой героиня укладывается спать и сбрасывает белое оперенье. По логике вещей, у героя должен случиться когнитивный диссонанс, потому что он влюбился в платье, а не в наполнение души и мозговых извилин. Конечно, я немного утрирую, но суть именно такова: все эти «королевские шопинги» наглядно показывают, как мало стоит женщина, которая продается за дорогую тряпку. Куда дешевле, чем пуговицы или ленты на наряде от «Диор».

И опять чёрт меня дёрнул воскликнуть:
— Эстетичный вид — единственное, что вас волнует в кандидате на эту должность?! А мозги совсем не требуются?!
Разумовский прищурился, разглядывая меня.
— Надо быть последовательным. Сначала внешность, потом мозги.
Конечно, он был прав. Но я возразила:
— Последовательность — это хорошо, но ведь должны быть приоритеты. Что важнее-то — внешность или мозги?
— Равноценно.
Я даже руками всплеснула.
— Причёску я изменю, очки уберу, одеваться буду классически — чёрная юбка, белая блузка. Фигура, конечно, не модельная, но ведь это дело вкуса! Зато у меня есть мозги. Сколько у вас уже кандидаток перебывало? Пять, десять?..
— Восемнадцать, — уточнил Разумовский. Он всегда был очень точен.
— Ну вот видите! И все были красивые. А с мозгами были?
— Не было.
— Вот! Правильно расставленные приоритеты творят чудеса. Возьмите меня. Может, я не очень красивая, зато с мозгами.

-А мама мне месяц назад сковородку подарила. Хорошую такую, чугунную. – Рассказывала молодая женщина, сидя в уютном кресле, напротив меня. Я сделала участливый взгляд и уверенно кивнула ей, типа, продолжай. – А Вовка, он почти не пьет, но как выпьет, так буйный становится. И вот неделю назад приходит в час ночи пьяный, зашел на кухню, я там чай пила, и давай кричать на меня. А за стенкой дети спят. Ну, я и двинула ему этой сковородкой по голове. Он упал. Полежал минут пять, потом молча встал и ушел спать. Вот. Я утром просыпаюсь, завтрак приготовлен, собака выгуляна, дети заняты. А он ходит, улыбается, ластится и молчит. Неделю уже как. Тут зарплату получил и всю ее мне принес. Представляете, Алевтина Анатольевна? И все это молча и без просьб. И цветы принес. 

Пятница! Холостяки рванули первыми, спеша в спортивные пабы, пошуметь с друзьями за кружкой пива. Потом заспешили озабоченные семейные дамы – предстоящие выходные обещали быть теплыми, так что семейные собирались на дачи за последними крохами урожая и еще одной возможностью поесть жареного на открытом огне мяса. Предпоследними собрались отцы семейств – их усиленно подгоняли телефонные звонки от жен и детей.
Катя всегда уходила последней – дома ее никто не ждал, дачи у нее не было, так что закрывать помещение и сдавать офис охране приходилась ей. Для чего еще нужна разведенка за тридцать? В спину дышат молодые и резвые девочки, мужчине «под сорок» приятнее вскружить голову двадцатилетней, чем принимать на себя груз забот, накопленный женщиной к тридцати годам.
Да и возраст у мужчин котируется иначе – он и в сорок пять еще ого-го, почти ковбой на лихом коне, а женщина после тридцати уже получает осторожный ярлычок «бальзаковский возраст».

Приняв, наконец, решение накрутившая себя девушка сварливо ответила домовёнку:

— Да не трону я его, пусть живёт. Только вот, друг мой верный, если супруг мне изменит с какой-нибудь… дамой, ты превратишь эту лахудру в крысу!

— Да что ты, хозяйка! Мы не можем причинять вред человеку!

— Запомни, Кузя! Женщина, покусившаяся на женатого мужчину, определённо — крыса! Ты просто вернёшь ей её истинный облик. Это не вред — это мой приказ! Усёк?

— Да, хозяйка! Многого я ещё не знаю, учиться и учиться!

Большинство молодых девочек мечтают встретить на жизненном пути мужчину, который не просто её полюбит и позовет замуж. А даст нечто большее — защиту, тепло, внимание. Заботу. Будет принимать за неё важные решения. Одним словом, оберегать и баловать. Сама же девушка будет жить беззаботно, проводя время в праздности — магазины, салоны, спа, курорты. Родит ребеночка или два. На её счету всегда будут деньги на новую сумочку известного бренда.
Дальше шли разные сценарии.
Первый — счастливо и долго. Например, искренне веря мужу и то, что она единственная и неповторимая.
Вторая — через пять-десять лет в жизни влиятельного, богатого и заботливого мужа появляется более молодая, красивая, нежная и нуждающаяся в тех самых кредитках, салонах и далее по пунктам.
Нет, конечно, есть и счастливый финал.
Он обязательно есть. Если в него не верить, то тогда какой смысл в отношениях?
Вот в третьем сценарии, любящий муж не окутывает тотальной заботой свою женщину. Той, которая делает женщину беспомощной. Он делает её сильной. Чтобы потом, при необходимости, её не пришлось заламывать руки от тоски и отчаяния.

У неба, как и у жизни, разные краски. Нужно лишь правильно выбрать единственную, только свою, уникальную палитру, чтобы рисовать шедевральные картины собственных мечтаний, желаний, открытий и надежд.

Погружены в томительный мороз,
Вокруг меня снега оцепенели!

Оцепенели маленькие ели,

И было небо тёмное, без звёзд.

Какая глушь! Я был один живой,

Один живой в бескрайнем мёртвом поле!

Вдруг тихий свет - пригрезившийся,

что ли?

Мелькнул в пустыне, как сторожевой...

Я был совсем как снежный человек,

Входя в избу, - последняя надежда! -

И услыхал, отряхивая снег:

- Вот печь для вас... И тёплая одежда... -
Потом хозяйка слушала меня,

Но в тусклом взгляде жизни было мало,

И, неподвижно сидя у огня,

Она совсем, казалось, задремала...

Как много жёлтых снимков на Руси

В такой простой и бережной оправе!

И вдруг открылся мне и поразил

Сиротский смысл семейных фотографий!

Огнем, враждой земля полным-полна,

И близких всех душа не позабудет...

- Скажи, родимый, будет ли война?

И я сказал:

- Наверное, не будет.

- Дай Бог, дай Бог... ведь всем не угодишь,

А от раздора пользы не прибудет...

И вдруг опять: - Не будет, говоришь?

- Нет, - говорю, - наверное, не будет!

- Дай Бог, дай Бог...

И долго на меня

Она смотрела, как глухонемая,

И, головы седой не поднимая,

Опять сидела тихо у огня.

Что снилось ей? Весь этот белый свет,

Быть может, встал пред нею

в то мгновенье?

Но я глухим бренчанием монет

Прервал ее старинные виденья.

- Господь с тобой! Мы денег не берем.

- Что ж, - говорю, - желаю вам здоровья!

За все добро расплатимся добром,

За всю любовь расплатимся любовью...

Спасибо, скромный русский огонек,

За то, что ты в предчувствии тревожном

Горишь для тех, кто в поле бездорожном

От всех друзей отчаянно далек,

За то, что, с доброй верою дружа,

Среди тревог великих и разбоя

Горишь, горишь, как добрая душа,

Горишь во мгле, и нет тебе покоя...

В это время Толик чуть привстал, схватил подол моего халата и… надел его себе на голову. Я жутко покраснела. Что он там собрался делать?
— Извращенец. — Синхронно выдали девчонки.
Гарину, кажется, было вообще не до них. Мне, если честно, тоже. Я попыталась отобрать подол, чтобы отойти от невменяемого мужика. Где уж там.
— Ну, привет. — Проговорил он под халатом и… прижался губами к моему животу. — Как там тебе живется, доченька? — Невнятно пробормотал он.
Ребенок, как будто услышав папу, сильно пнул его по носу. Я покраснела еще сильнее.
— Толь, вылезай. — Попросила его, все так же пытаясь отобрать у него подол, которым он себя накрыл.
— Не вылезу. — Донеслось снизу. — Мне и тут хорошо.
— Гарин, отдай подол. Сейчас же. — Рассердилась я.
— Н-е-не мешай. — Растягивая слова, отмахнулся он. — Я с дочерью общаюсь. — Он выдохнул, обдавая мою кожу теплым воздухом. — Я б тут… вообще всегда жил. — Поделился он планами.

Анна Николаевна покачала головой.
— Знаешь, что я поняла за всю свою жизнь? — Я помотала головой. — Сдаться вовремя тоже нужно уметь. Я не умела, и что из этого вышло? Кроме своей испортила еще три жизни. Никому не стало лучше от того, что я нос от своего счастья воротила. Так что, если мужчина нравится, то сдайся ему.
— Он нравится. — Кивнула. — Но, как человек. — Повторила упрямо.
— Да откуда ж ты знаешь, как может нравиться мужчина, если ни разу не влюблялась? — Грозно спросила она.
— Я книжки читала. — Насупилась.
— Да что там в книжках пишут-то? Не-ет. Надо лет в шестнадцать влюбиться в кого-нибудь и пострадать пару годиков от недосягаемости. Потом уже это чувство ни с чем не спутаешь. — Наставительно проговорила умудренная жизнью женщина. 

Сказать — это одно, а добиться, чтобы тебя услышали, — совершенно другое.

— Неужели принца ждешь, прекрасная госпожа? — вполне следуя правилам здешнего незамысловатого этикета, засмеялся шкипер.
— Пф-ф-ф, господин, вы тех принцев видели? — Новая порция «морских пальцев» весело шкворчала на жаровне, а я одарила покупателя, чей веселый смех привлек внимание еще нескольких прохожих, милой улыбкой. — На что порядочной женщине принц?
— Действительно, — сказали вдруг откуда-то со стороны. — Зачем же он нужен?
— Да низачем, мой господин. — Я весело стрельнула глазами в тинца поверх тонкого шарфа, прикрывающего нижнюю половину лица. — Настоящим женщинам другое надобно.
— Это что же? — ожидаемо повелся иноземный капитан, чуть тряхнув затейливой прической. Какая у него заколка — сама бы не отказалась.
— Первым делом — здоровый и сильный, вторым — чтобы не дурак. — Я немного нарочито скопировала манеру разговора местных торговок. — И хозяйственный. И детишек чтоб любил. Не мальчишка, но и не старик. И обязательно при деле. Лучше всего — моряк! — И мысленно хихикнула: «Ага, капитан дальнего плавания. Мечта порядочной женщины — по полгода зарплату присылает, а мозги не ест».
— Хорошие требования, — усмехнулся между тем тинец, подходя ближе и улыбаясь мне как рекламный плакат зубной пасты. — А что же о внешности ничего не сказала, красавица?
— С лица воды не пить, а так да, кому же не понравится красивый муж. Но только чтоб не красивее меня!

— Намин Миранир, вы не потрудитесь объяснить свое поведение?
— Намина Кэйлинэ, вы не потрудитесь объяснить источник своих глубоких познаний в области борьбы с первыми проявлениями беременности?
— Так ваше негодование вызвано моим моральным обликом?!
— А у тебя он есть?
— А ты смог бы его узнать, если бы встретил?
— Я мужчина!
— И вот ведь какая несправедливость, — обратила она свой взор к богам, видимо, не удовлетворяясь моим мнением по этому поводу, — если я сейчас скажу «а я — женщина», то паду в твоих глазах как недостойная.
— А ты — женщина?
— Ранир, у меня что, недостаточно выражены половые признаки? Или ты, с присущей тебе деликатностью, пытаешься таким образом выяснить некоторые приватные аспекты моей личной жизни?
— Тебе по статусу не полагаются приватные аспекты личной жизни.
— И это безмерно огорчает, — она помолчала. — Я не обязана отвечать, но все же удовлетворю твой нездоровый интерес. Да, я действительно знаю, как бороться с неприятными симптомами беременности. И как проходят роды, я — о, ужас! — тоже знаю. Моей кормилицей была повитуха, и так случилось, что мне было интересно все, чем она занималась.
— И куда в это время смотрела твоя мать?!
— Мне кажется, тебе, с твоими высокими нравственными ценностями, этого лучше не знать, — ее слова настолько сочились сарказмом, что тот просто капал на пол крупными каплями. — А потом матушка направила нас учиться к дворцовому лекарю: ну, там, знаете: яды, афродизиаки, прочие дворцовые шалости, — на этих словах она фривольно взмахнула ручкой. — В общем, как выяснилось, лекарь наш разбирается не только в этом, но и во многом другом. Даже не знаю, как матушке удалось найти такого стОящего врачевателя. И он тоже многому меня научил. Во всяком случае, теперь, даже просто наблюдая за людьми, я могу сказать, что у Нидарии проблемы с пищеварением, Грэди не так давно был ранен в левую ногу, а у тебя периодически болит голова — скорее всего, как результат травмы. И я бы могла ее снять эту боль, но ты так трепетно относишься к вопросам морального облика, что, боюсь, прикосновения столь низменной особы, как я, могут нанести вашей светлости неискупимое оскорбление.
— Я уже готов задуматься над способами искупления. И, в конце концов, это подтвердит или опровергнет твои слова о врачебных навыках.
— А просто по-человечески попросить ты не можешь? — хмыкнула Недотрога.
— Не могу. Как же мой имидж? Но если тебе удастся избавить меня от этой проклятой боли, я буду искренне признателен.

- По делам едете? – поинтересовался Руслан.
- В некотором роде, - согласилась она.
- А муж, - собеседник кивнул на ее обручальное кольцо, - не боится такую красавицу одну отпускать?
- О, муж у меня совершенно бесстрашный человек, - отозвалась Жанна. – В смысле, совсем страх потерял, - пробормотала она себе под нос, но спутник рассмеялся.
- Поссорились, что ли, перед отъездом? – полюбопытствовал Руслан.
- Скорее, поспорили. Знаете, как это бывает после прожитых лет совместной жизни…
- Всё достает, - согласился новый Жаннин знакомый.
‍​ ‌ ‌ ​ ​ ‌ ‌ ‌ ​ ​ ‌ ​ ‌ ‌ ​ ‌ ​ ​ ​ ‌ ​ ‌ ‌ ‌ ​ ‌ ‌ ​ ​ ​ ‌ ‌ ​ ​ ‌ ‌ ​ ‌ ​ ‌ ​ ​ ​ ‌ ​ ‌ ‌‍  - Унылый быт, привычная монотонность ...
  - Жена круглые сутки занята в детской, - вложил собеседник свою лепту в развитие темы.
  - Муж пропадает на работе, а, появляясь дома, утыкается в телевизор.
  - Он устал, - возразил попутчик.
  - А она, конечно, после трудового дня и воспитательных мероприятий с ребенком, свежа как роза... - Блин, она же его соблазнять собиралась, а не на жизнь жаловаться. - Секс раз неделю по расписанию, - ненавязчиво намекнула Жанна. - В жизни не хватает...
  - Приключения, - подсказал, подмигивая, попутчик.
  - Приключения, - согласилась Жанна. А ведь лед тронулся, господа присяжные заседатели.

Обидеть легче, чем простить. 
Простить сложнее, чем обидеть, 
Средь хмурых туч просвет увидеть, 
И солнца луч не погасить. 
Не сложно перерезать нить, 
Что связывает наши души, 
Куда сложнее сохранить, 
Куда сложнее не разрушить. 
Давайте ж будем говорить 
Лишь только добрыми словами, 
Обидой душу не казнить, 
Во встречу верить с чудесами. 
Обидеть легче чем простить. 
Простить сложнее, чем обидеть, 
С любовью в сердце нужно жить, 
Суметь в росинке мир увидеть. 
 
Марина Терехова. 

- Почему нет, Белоснежка? - спросил муж с досадой, я же, нервно куснув губу, снова открыла глаза и призналась:
- Потому что боюсь!
- Я буду нежен...
- Не этого! - он вопросительно приподнял бровь, а я, пока не иссякла вся смелость, торопливо заговорила: - Боюсь тебя разочаровать. Я ведь неопытная, совсем почти, всего-то пара невинных поцелуев с сослуживцем брата - вот и все, что было. Как мне конкурировать с твоими бывшими? Великолепная Регина, на все готовая Амелия, гибкие и раскованные циркачки... Они умеют все. А я замороженная девственница, которая представления не имеет, как доставить мужчине удовольствие. Что мне делать, Варг? Что...
- Любить меня, - оборвав поток слов, срывающихся с моих губ, проговорил эррисар. Глаза его светились серебром, а голос при этом был такой хриплый, словно фраза ему далась с трудом.
- Любить... - повторила я шепотом, завороженно глядя в лицо мужа.
- Люби и не предавай, - сказал совсем тихо, но я услышала и, обняв его за плечи, поцеловала сама. Как умела, как чувствовала, вложив в этот порыв все переполнявшие меня эмоции. Любить и не предавать... ни за что не предам!

Я отложила мобильный.
- Статьи не будет. Вообще ничего не будет. Алина поставила Артура на место.
- Так быстро?
- Она может все. Железная фея.
Михаил усмехнулся.
- Мужчины таких опасаются.
- Почему?
- Демонстрация независимости в каждом жесте и слове наводит на мысль, что ты ей нафиг не сдался. В итоге так и получается. Кому хочется навязывать свои чувства.
- Интересный вывод, - не без недовольства заметила я. - Выходит, мужчины больше любят слабых?
- Мужчины любят тех, кто этой любви хочет. И не боится этого показать. Смысл каждую минуту убеждать окружающих в том, что ты независимая и самодостаточная? Выглядит, как оправдание собственному одиночеству. Мужчина не нужна, потому что  его нет.
- А с мужчинами не так? - поинтересовалась я. - Что некоторые ищут только секса, а сами все из себя герои, и женщины им нужны лишь для счета.
- Какого счета? - не понял Михаил.
- Чтобы хвастаться перед друзьями, сколько у них было любовниц.
- А это та же проблема, что и у женщин, только в профиль. Я - независимая стерва, я - чуждый чувствам кобель.

У кого из народов – такая любовная героиня: смелая – и достойная, влюбленная – и непреклонная, ясновидящая – и любящая.
Ведь в отповеди Татьяны – ни тени мстительности. Потому и получается полнота возмездия, поэтому-то Онегин и стоит «как громом пораженный».
Все козыри были у нее в руках, чтобы отмстить и свести его с ума, все козыри – чтобы унизить, втоптать в землю той скамьи, сравнять с паркетом той залы, она все это уничтожила одной только обмолвкой: «Я вас люблю, – к чему лукавить?».
К чему лукавить? Да к тому, чтобы торжествовать! А торжествовать – к чему? А вот на это, действительно, нет ответа для Татьяны – внятного, и опять она стоит, в зачарованном кругу залы, как тогда – в зачарованном кругу сада, – в зачарованном кругу своего любовного одиночества, тогда – непонадобившаяся, сейчас – вожделенная, и тогда и ныне – любящая и любимой быть не могущая.
Все козыри были у нее в руках, но она – не играла.
Да, да, девушки, признавайтесь – первые, и потом слушайте отповеди, и потом выходите замуж за почетных раненых, и потом слушайте признания и не снисходите до них – и вы будете в тысячу раз счастливее нашей другой героини, той, у которой от исполнения всех желаний ничего другого не осталось, как лечь на рельсы.

Как неотделимы сердце и глаза, так порождают друг друга чувства и страсть. С давних времен об этом не забывают достойные мужи. Ведь еще при династии Цзинь некто сказал: «Я сам – сосредоточие чувства» Магнит скрыто влечет к себе железо, и никакие преграды ему нипочем. Так ведут себя бесчувственные предметы, что ж говорить о человеке?! День-деньской обуревают его чувства и страсти.
***
Ведь семь страстей волнуют человека. И самая сильная из них печаль. У тех, кто отличается высоким умом и просвещенностью, она рассеивается как туман, тает будто лед, потому не о них должно вести речь, как и не о тех, кои уступают им, но, вняв рассудку, сохраняют самообладание и не доводят себя до терзаний. Зато сколь редко случается, чтобы не приковала она к постели людей невежественных, кто не сообразуется с разумом и тем паче не умудрен знаниями.

Некромант, желающий причинить мне добро и радость - страшное зрелище. 
Непробиваемое и непоколебимое.
***
После учебы некромант потребовал моей аттестации как специалиста, в надежде не допустить появления в агентстве.
А я в ответ - его освидетельствования на вменяемость и профпригодность.
Мы оба провалились в своих чаяниях.

***

Малышка посмотрела на него как на ненормального - хотя не могут же так смотреть почти-годовалые дети? Или могут? - и недвусмысленно открыла рот. Типа про Тьму потом поговорим, корми давай.

***
А что еще делать? В моей ситуации бесполезно рассуждать, как я могла бы замечательно жить в своем мире, причем именно так, как выбрала для себя давно. Сейчас снова  время выбирать. Каждый день. Ведь нет у человека одной и навсегда установленной судьбы. Каждый день мы выбираем судьбу сами. Не один путь от и до прописан, а каждый день перед нами открывается множество дверей.