Бенито шесть, Джульетте – пять с половиной, у него Великая Любовь на всю жизнь, он уже строит планы на свадьбу. Настоящий сицилийский мужчина, серьезный и основательный (ему нравится так думать). На дворе весна, жабий хор в дальнем овраге каждый вечер дает гала-концерты, и особенно отличается один солист. Бенито выследил его: особенно крупный и пучеглазый жаб ярко-пятнистой расцветки, а пузыри у него и вовсе розовые. Джульетте непременно понравится! И вот настоящий мужчина идет в овраг с сачком и сеткой для мидий, лезет по скользким камням, с риском для жизни преодолевает болотце и героически вылавливает Жаба Великолепного для прекрасной, обожаемой Джульетты!
А потом горделиво, не замечая тины на штанах и кувшинки в буйных кудрях, возвращается с добычей к забору прекрасной дамы. Все встречные куры, собаки и даже козы восторженно аплодируют герою, а Джульетта скромно подглядывает в щелочку между занавесками и краснеет от смущения…
О, прекрасная мечта! Как глупо она разбилась, когда обожаемая Джульетта, которой преподнесли Жабу со всем подобающим пиететом и трепетом, в любимой маминой жестянке для печенья, завизжала и кинула жестянкой в Бенито! Несчастный Жаб перепугался и упрыгал в кусты, а Бенито… настоящий сицилийский мужчина пережил первое в жизни Серьезное Разочарование и постиг Великую Истину: женщин не понять.
Другие записи группыпоказать все
– Во время войны вы не осуществляете права личного суда. Опасно вот что: как только человек внушит себе мысль, что он знает, кому следует разрешить жить, а кому нет, ему недалеко до того, чтобы стать самым опасным убийцей из всех существующих – самонадеянным преступником, который убивает не ради выгоды, а по идейным соображениям. Он узурпирует функции le bon Dieu[Господа бога].
– Завтра? – спросил он. – Иногда, мосье Пуаро, этого завтра ждут ой как долго.
– Наоборот, – парировал Пуаро, – не успеешь оглянуться, а оно уже тут как тут, никакого разнообразия.
Человечество можно грубо разделить на три типа – тех, кто находят утешение в литературе, тех, кто находят утешение в украшении самих себя, и тех, кто находят утешение в еде.